Нордические олимпийцы - Андрей Васильченко Страница 5

Между тем национал-социалистическая пресса, пребывавшая под воздействием «национальной революции», громогласно возмущалась тем, что спортивную жизнь «могли оккупировать буржуазные консерваторы». Больше всего «тревожились» газеты и журналы, издание которых курировалось непосредственно Геббельсом. «Доктор-малютка», как за глаза звали Геббельса, всегда тяготел к псевдореволюционной патетике. А потому он не уставая критиковал Теодора Левальда и Карла Дима, который в то время был генеральным секретарем имперского комитета физической культуры и генеральным секретарем организационного комитета по подготовке XI Олимпийских игр. В начале апреля 1933 года разрозненные нападки на этих двух человек превратились в полномасштабную пропагандистскую кампанию, которая была направлена против Немецкого имперского комитета физической культуры и его «неарийского руководства».

Несмотря на то что Гитлер, исходивший из интересов организации будущей Олимпиады, несколько раз пытался остановить волну нападок, Теодор Левальд решил подать в отставку с поста президента имперского комитета физической культуры. Сделано это было для того, чтобы не мешать врастанию комитета в новую политическую систему. Однако за два дня до знаменательного заседания один из председателей Олимпийского организационного комитета, обер-бургомистр Берлина Генрих Зам, обратился в имперскую канцелярию с просьбой разобраться с «делом Левальда» на «самом высшем уровне». Проблема заключалась в том, что в уставе Немецкого имперского комитета физической культуры было прописано, что президент комитета автоматически являлся президентом Олимпийского организационного комитета. В этой связи отставка Левальда только с поста президента комитета вынуждала внести соответствующие изменения в устав организации. Поскольку и Гитлер, и Гинденбург были заинтересованы в том, чтобы Левальд и далее находился во главе комитета по организации XI Олимпийских игр, то возникала весьма запутанная ситуация. Однако к мнению Генриха Зама в рейхсканцелярии не прислушались. Причина этого, скорее всего, крылась в том, что он стал обер-бургомистром Берлина в 1931 году, то есть еще во времена республики. Кроме этого Генрих Зам не был членом национал-социалистической партии, а потому его властные позиции ослабевали едва ли не с каждым днем. Между тем, несмотря на все старания, Немецкий имперский комитет физической культуры так и не получил никаких указаний из имперской канцелярии. На практике это означало, что его дальнейшая судьба выглядела весьма неопределенной. Впрочем, некоторые из спортивных функционеров совершенно неверно истолковали эту тенденцию. Они решили, что в эпоху «фюрерского государства» спорту была предоставлена некоторая самостоятельность. То есть отсутствие прямых директив было воспринято как признак того, что государство якобы не намеревалось вмешиваться в сферу спорта и физкультуры.

О ходе внеочередного общего собрания имперского комитета физической культуры, которое происходило 12 апреля 1933 года в зале пленарных заседаний Имперского министерства экономики, в документах имперской канцелярии сохранилось всего лишь несколько коротких упоминаний. Впрочем, германским историкам удалось реконструировать события того дня. Представители отдельных спортивных объединений, которые входили в состав комитета, стали собираться еще накануне. Судя по всему, это делалось для того, чтобы заранее выработать текст общего заявления. Однако за несколько часов до начала общего собрания его демонстративно покинул руководитель «Немецкого турнер-шафта» — одного из крупнейших и политически весомых спортивных объединений Германии. В письменном заявлении он изложил свою позицию. Столь резкий шаг был вызван тем, что указанный руководитель «не считал возможным принимать участие в мероприятии, в котором для заявления не было предоставлено слова немецким гимнастам». С самого начала было понятно, что на общем собрании должен был разразиться скандал. Это подтверждали заголовки некоторых газет. В одной из них статья, посвященная общему собранию имперского комитета, называлась «Много руководителей — и ни одной мысли». В ней журналист указывал, что «к сожалению, опасения гимнастов оказались оправданными». Эдмунд Нойендорф, который возглавил «Немецкий турнершафт», буквально за несколько дней до собрания, где он учинил первый из скандалов, предельно точно знал, что и почему он делает. Уже в 1934 году в одной из статей он сообщал публике: «Я хотел добиться объединения гимнастических и физкультурных организаций в один большой и сплоченный «Немецкий спортивный союз». В рамках этого союза должен был учитываться опыт всех объединений, но тон должны были задавать члены «Турнер-шафта». «Немецкий спортивный союз» должен был предоставить себя в распоряжение Адольфу Гитлеру, став наряду с СА и «Стальным шлемом» третьей военизированной национальной организацией». Эта идея отнюдь не была спонтанной. Нойендорф с конца марта 1933 года вел переговоры с видными деятелями партии, государства и рейхсвера. Позже Ганс фон Чаммер справедливо отметит, что подобные надежды были иллюзорными, а Нойендорф был «наивным идеалистом, полагавшим, что спортивная жизнь будет выздоравливать столь же быстро, как и Германия в целом».

В любом случае, когда началось общее собрание, то руководству имперского союза физической культуры пришлось на себе почувствовать, что ему придется вести дела не с неким «организационным сепаратизмом», а с людьми, которые даже не намеревались скрывать свою враждебность. В первую очередь себя «проявили» члены СА, состоявшие в спортивных союзах. Устроенная ими обструкция была описана Карлом Димом: «По прошествии некоторого времени облаченные в униформу СА люди стали мешать заседанию. Они кричали: «Евреи вон!» Но Левальд все-таки открыл заседание. Как мы и договаривались, ранее он объявил о своей отставке и передаче полномочий бургомистру [Дуисбруга] Джарресу. У меня было чувство, что этот превосходный человек не должен был иметь ничего общего с этой распоясавшейся бандой. К несчастью, он остался в зале, хотя было бы правильнее покинуть его. Не было никакого сомнения, что скандал был заранее спланированным». В одном из описаний даже сохранилось упоминание о том, кто «дирижировал» всей этой заварухой, Карл Дим упомянул имя Карла Крюммеля. Карл Крюммель был не просто руководителем одной из спортивных школ и шефом подготовительных курсов в СА, в марте 1933 года он выступил с инициативой, чтобы именно его назначили на должность имперского комиссара по делам спорта. Если верить Карлу Диму, то Крюммелю оказывал немалую поддержку генерал Райхенау. Позиция Крюммеля была предельно проста: спорт в его представлении должен был являть собой смесь милитаризма и «духа СА». Впрочем, годы спустя подобный подход отчасти оказался востребованным.

После того как Карлу Диму удалось призвать к порядку всех присутствовавших на мероприятии, общее собрание продолжило свою работу. Левальд был назначен почетным членом имперского комитета физической культуры. После этого предводитель немецких легкоатлетов Карл Риттер фон Хальт обратился к нему с просьбой сохранить за собой пост главы организационного комитета XI Олимпийских игр. Затем была оглашена резолюция общего собрания. Ее объявил начальник окружного управления Паули. В резолюции значилось: 1) признание национального подъема; 2) акцентирование на необходимости сохранения добровольности физической культуры; 3) актуальная насущность в появлении государственных директив, касающихся военно-спортивной подготовки. Уже из структуры видно, что документ страдал внутренними противоречиями. С одной стороны, физкультурники и спортсмены были готовы подключиться к реализации «новой политики», с другой стороны, они выражали несбыточные надежды на то, что национал-социалисты позволят спортивным объединениям в будущем сохранить «свободное самоуправление». После того как закончилось внеочередное общее собрание Немецкого имперского комитета по физической культуре, было принято решение направить имперскому правительству телеграмму, в которой бы звучали «национальные заверения». В итоге несколько дней спустя на стол к Ламмерсу попала депеша, в которой значилось: «Немецкое гимнастическое и спортивное движение, которое на протяжении многих лет неутомимо вело бескорыстную работу во имя патриотических целей, готово всеми силами поддержать деятельность по национальному возрождению Германии. Господин рейхсканцлер, мы предлагаем Вам стать покровителем Немецкого имперского комитета физической культуры и всего немецкого спорта».