Чарли Чаплин - Питер Акройд Страница 5

Сын Уильяма Джексона вспоминает, что Чаплин поначалу был очень тихим мальчиком… и неплохим танцором. Наряду с этим он добавляет: «Первым делом мне пришлось заставить его постричь до приемлемой длины волосы, которые спутанными кудрями падали на плечи». Он также говорит, что младший Чаплин уже тогда был потрясающим мимом. Из Портсмута «Ланкаширские парни» вернулись в Лондон, затем отправились в Мидлсбро, Кардифф, Суонси и Блэкпул. Они редко сидели без работы. В столице и других городах труппа металась из театра в театр в кэбе или на подводе, нередко с криком: «Мы должны спешить в следующий зал!» Это была изнурительная работа. В театрах пахло пивом, немытыми телами и табаком. Публика в этих шумных и грубых местах могла пуститься в пляс или подраться. Зрители бывали жестокими, но понравиться им было просто – они подпевали песням, которые знали, и выкрикивали популярные фразы любимых комиков.

Для Чаплина все это стало самой лучшей школой в таких дисциплинах, как песня и танец. Кроме того, он пользовался возможностью учиться у клоунов и комиков, которые участвовали в тех же концертах. В 1917 году Чарли рассказывал репортеру: «Каждое движение отпечатывалось в моем юном мозгу, как фотография. Я обычно повторял их все, когда приходил домой… Мои самые первые наблюдения за клоунами в лондонских пантомимах оказались необыкновенно полезными». Он даже мечтал вместе с другим мальчиком из труппы, Бристолем, организовать дуэт под названием «Бристоль и Чаплин – бродяги-миллионеры». Сценический образ бродяги был в то время очень популярен – среди представителей разных жанров встречались бродяги-жонглеры и бродяги-велосипедисты.

Жизнь артиста мюзик-холла была суровой. Каждое выступление длилось недолго, от 5 до 15 минут, перед буйной аудиторией, обычно подогретой алкоголем. Гипнотизеры и маги, акробаты и комики соревновались друг с другом за аплодисменты и внимание зрителей. Безразличие публики – смертный приговор для исполнителя. Песни, которые пели в мюзик-холлах, зачастую рассказывали о горестях рабочего класса, о подробностях общественной и семейной жизни, о трудностях существования на грани полной нищеты. Они были исполнены грубоватого юмора или более тонких сексуальных намеков.

Местом действия скетчей комиков и мимов нередко становились ломбарды и дешевые доходные дома или рестораны, а среди персонажей встречались официанты, бродяги, а также неудачники, пытающиеся замаскировать свою нищету. Некоторые нелепо одевались, имитировали смешную походку или опирались при ходьбе на зонтик либо трость. Именно они вдохновили Чаплина на создание персонажей его первых фильмов. Самые успешные артисты исполняли один и тот же номер на протяжении нескольких лет, но были и такие, кто предпочитал разнообразие и вариации. Важно то, что, как писали в то время газеты: «Оригинальность имеет большое значение для успеха артиста. Но из чего состоит оригинальность? В значительной степени из личности». Чаплин будет творить искусство из личности.

Величайшим из этих оригинальных артистов был, наверное, Дэн Лино, с которым Чаплин 15 недель выступал в одном представлении в лондонском Tivoli. Чарли не потребовалось много времени, чтобы усвоить основы искусства комика. Макс Бирбом описывал Лино так: «…бедный маленький потрепанный персонаж, такой «затюканный», но в то же время отважный, со скрипучим голосом и размашистыми жестами, слабый, но упорный, воплощение воли к жизни в мире, в котором не стоит жить. Естественно, все симпатии были на стороне Лино». Лицо его покрывал белый грим. Он часто надевал мешковатые брюки и ботинки с необыкновенно длинными носами. У него были большие глаза и изогнутые дугой брови, и он мог мгновенно изобразить на лице печаль. Мэри Ллойд, еще одна прима мюзик-холла, с которой выступал Чаплин, как-то спросила его: «Ты видел эти глаза? Таких грустных глаз нет в целом мире. Потому что если бы мы не смеялись, то плакали бы до изнеможения. Понимаешь, мне кажется, что настоящая комедия – это почти плач». В свою очередь, Стэн Лорел однажды сказал Чаплину о Лино: «У него такие глаза, что они просто притягивают взгляд». То же самое можно сказать о Бродяге – его внешности, поведении, манерах.

Энергия буквально била в Лино через край. Он мог очень далеко прыгнуть назад и приземлиться на носки ботинок. В нем жила душа настоящего кокни, воплощением которой скоро станет сам Чаплин. В 1915 году в начале карьеры как киноартиста журнал Bioscope назвал Чарли Дэном Лино экрана. Впоследствии Чаплин очень любил изображать звезд мюзик-холла былых времен, чьи песни он прекрасно помнил.

Об этом периоде Чарли говорил, что терпел жизнь исполнителя клогданса потому, что верил: это шанс, который позволит ему достигнуть чего-то большего и лучшего. У него были большие амбиции. Один из современников, сын директора театра Canterbury, вспоминал его холодные голубые глаза, которые свидетельствовали о чем-то серьезном и не сломленном в его душе. Это была сила воли.

Ханна и Сидни Чаплин по-прежнему жили на Метли-стрит, теперь вместе с отцом Ханны. Оттуда Чарльза Хилла увезли в Ламбетскую больницу, а через месяц поместили в работный дом. Знакомые стадии падения для обедневших обитателей Южного Лондона, проходивших путь от нищеты к смерти. Может быть, семья Чаплина однажды тоже окажется в их числе?

Пока Чарли был в турне с «Ланкаширскими парнями», Чарльз Чаплин-старший начал сдавать. Последний раз он выступал 31 декабря 1900 года в театре Empire в Портсмуте. В это время его сын играл в пантомиме «Золушка» (Cinderella). Чаплин вспоминал, что в представлении он работал со знаменитым французским клоуном Марселином. Марселин садился у большого бассейна, доставал удочку и пытался ловить на драгоценности плавающих в воде танцовщиц. В конечном счете ему с большим трудом – и уморительными ужимками – удавалось вытащить маленького пуделя. Собачка оказывалась умелым подражателем. Если Марселин вставал на голову, пудель делал то же самое. Об этом «рыжем» клоуне, который никогда не разговаривал, а изъяснялся только языком жестов, говорили, что он обладает потрясающим умением рассмешить и одновременно вызвать к себе симпатию. Юный артист внимательно наблюдал.

В одной из сценок с участием Марселина Чаплин, игравший роль кошки, не удержался от небольшой импровизации. Во время представления он принялся обнюхивать собачку, а затем у арки просцениума поднял лапку в совсем не кошачьем жесте и удалился… под гром аплодисментов. Его озорная выходка развеселила зрителей, но вызвала гнев импресарио, не терпевшего даже намека на непристойности. Это, возможно, первое свидетельство желания Чаплина чем-то выделиться, отличиться от других.

13 апреля 1901 года, после того как «Золушку» закрыли, Чарли ушел из «Ланкаширских парней». Он страдал от астмы, и Ханна была уверена, что именно тяжелая работа артиста подорвала здоровье ее сына. Она забрала Чарли домой. Сидни только что получил место помощника стюарда и оркестранта на пароходе Norman, и мать решила, что младшего сына теперь можно держать дома. Чаплину в прямом смысле слова не хватало воздуха, он буквально задыхался – возможно, отчасти из-за того, что комната, которую ему приходилось делить с матерью, оказалась очень тесной. Обратились за консультацией к врачу. Он сказал, что с возрастом астма должна пройти. К счастью, доктор не ошибся.