Смертельный спуск. Трагедия на одной из самых сложных вершин мира – К2 - Питер Цукерман Страница 5

С последней, самой младшей сестрой, зеленолицей Такар Долсангмой, Падмасамбхаве пришлось труднее всего. Она вскочила на бирюзового дракона и улетела на север, к земле трех границ. В фольклоре Ролвалинга это Пакистан. Гуру Ринпоче преследовал ее и, наконец, загнал на один из самых длинных ледников Каракорума, называющийся Чоголунгма. Здесь Такар Долсангма обратилась в буддизм и, пришпорив дракона, поднялась на К2, став богиней удачи. Хотя гуру Ринпоче никогда не сомневался в ее искренности, вероятно, стоило бы: кажется, Такар Долсангме до сих пор нравится вкус человеческой плоти.

* * *

Итак, Ролвалинг – это беюл, приграничная община, даровавшая приют беженцам и охранявшаяся могущественной богиней. К середине XIX века долина стала популярным местом у непальских должников и правонарушителей, которые селились здесь вне досягаемости центральных властей. Сначала рост населения ограничивался недостатком еды. Но в 1880-х годах в этих районах начали выращивать картофель, что более-менее сняло остроту вопроса с продовольствием, и население выросло в четыре раза – примерно до двухсот человек.

Следующим после картофеля значимым «вторжением с Запада» стала группа альпинистов, в составе которой был Эдмунд Хиллари. За два года до того, как в 1953 году Хиллари стал первовосходителем на Эверест, он с британской разведывательной группой прошел через Ролвалинг в поисках лучшего маршрута к горе. Британцы в итоге выбрали другой путь – через долину Кхумбу, но некоторым шерпам Ролвалинга, в том числе шерпу Рите (который, в частности, работал в экспедиции 1953 года и тропил путь для Тенцинга Норгея и Хиллари), предложили работу.

Ролвалинг никогда не переживал такого бурного развития, как долина Кхумбу, где идущие к Эвересту туристы являются источником денег и работы и где Хиллари построил школы, больницу и взлетно-посадочную полосу. В детстве Чхиринга, в 1970-х, Ролвалинг был «самой изолированной, традиционной и экономически отсталой общиной шерпов в Непале».

Торговцы редко проходили через долину, а вьючные животные с трудом поднимались по крутым каменистым осыпающимся склонам. И местные жители могли рассчитывать только на собственный труд, чтобы прокормиться и одеться. Что такое хлопок, здесь не знали – одежду вязали из шерсти яков. Отец Чхиринга ходил в чубе – шерстяном халате поверх штанов, подвязанном поясом. Зимой он надевал обувь из кожи яка, набитую сухим мхом. Его мать носила унги, тунику без рукавов, с передником наподобие фартука в синюю полоску, прикрывающим тело спереди и сзади. Младшая сестра Чхиринга носила такой фартук только сзади, таким образом обозначая, что она не замужем ^[5].

Чхиринг родился в 1974 году на полу помещения, служившего для семьи кухней, амбаром и спальней. Мальчик, по словам отца, тети и дяди, был бездельником, любившим убегать из дома и бродить по горам. Родственники до сих пор вспоминают его самый тяжелый проступок: когда Чхирингу было восемь, он играл с огнем и случайно поджег посевы, из-за чего сгорели запасы корма на зиму, и животным пришлось голодать. Отец избил мальчика палкой и даже спустя четверть века не мог простить его.

Детство Чхиринга было омрачено смертями. Однажды его младшая сестра вернулась с поля с покрытой красными волдырями кожей. Когда волдыри выскочили на языке, она умерла от удушья. Другая сестра как-то несла воду с реки и попала под камнепад. Неизвестно, что случилось с двухлетним братом Чхиринга. Однажды его живот раздуло, возможно, он съел что-то ядовитое. Вскоре ребенок умер в мучениях. Роды третьей сестры стали причиной кровотечения у матери Чхиринга. И мать, и младенец не выжили.

Чхиринг смотрел, как лама выполнял похоронные обряды над его матерью, дергая ее за волосы, чтобы душа покинула тело через голову, шепча ей в ухо советы о загробной жизни. Чхиринг старался не плакать, веря, что из-за этого перед глазами умершей может появиться кровавая пелена, заслоняющая путь в следующую жизнь. Он был слишком мал, чтобы подняться на холм, где кремировали мертвых, поэтому сидел в комнате, в которой родился, и наблюдал, как дым от тела матери поднимается в небо. Его отец, Нгаванг Тхунду Шерпа, вернулся с похорон и рухнул без сознания.

С той поры отец стал падать в обморок несколько раз в день. Жители деревни считали, что в него вселился злой дух. Обмороки становились более частыми, Нгаванг перестал заботиться о детях, стал молчаливым, забывал поесть и перестал следить за собой. Ночами он часто просыпался с плачем и долго всхлипывал, пока снова не проваливался в забытье.

Поля зарастали бурьяном и сохли без полива, животные разбредались, а дом ветшал. Семья начала голодать, обувь и одежда детей износились. Но как ни старался Нгаванг, он не мог работать. Когда удавалось прийти в себя, он тратил все силы на молитвы, пытаясь задобрить богов. «Я не мог понять, за что они так наказали меня», – вспоминал он.

Когда Чхирингу исполнилось двенадцать, он стал главой семьи. Он распродавал оставшийся скот, чтобы купить еду, но вскоре продавать стало нечего. В обмен на картофель он стал работать на другие семьи: носил воду, собирал дрова, убирал в домах. Его сестра, Нима, заботилась об отце и двух младших детях. Чхиринг не зарабатывал достаточно, чтобы купить новую обувь, но он и его семья все же не голодали, а когда дела шли совсем плохо, помогали родственники.

Когда Чхирингу исполнилось четырнадцать, тети и дяди сказали, что выбора нет. Теперь он мужчина, достаточно взрослый, чтобы жениться, и нужно как можно быстрее выплатить долги отца. Некоторые предлагали покинуть деревню, стать носильщиком и работать на альпинистов и туристов, но Чхиринг не соглашался. Он никогда не уходил далеко от священной долины. Жители почти не покидали Ролвалинг, а кто смог устроиться в туриндустрии, описывали свой труд как унизительный и малооплачиваемый. «Чхиринг казался слишком юным, чтобы работать носильщиком, слишком маленьким, чтобы носить грузы для иностранцев, – вспоминал его дядя Анг Тенцинг Шерпа. – Я сказал ему, что это плохая идея».

Кроме того, Чхиринг опасался живущих в горах богов – ледники были их воплощением. Карабкаться по спине богини или вторгнуться в ее дом считалось кощунством. Дед Чхиринга, Пем Пхутар, работал носильщиком в британской экспедиции 1955 года на Гауришанкар, священную вершину, где обитает Церингма, но в семье редко вспоминали об этом. Многие жители деревни смотрели на альпинистов свысока и говорили о них пренебрежительно.

Тема этих историй была одна и та же, и обычно они заканчивались рассказом об одном немце. Как известно, пятнадцать шерпов погибли в немецких экспедициях на восьмитысячник Нанга-Парбат в 1934-м и 1937 годах. Даже рейхспортфюрер Гитлера осудил двух участников экспедиции 1934 года, которые бросили команду в непогоду, и, очевидно, у шерпов возник странный стереотип. Жители Бединга говорили о некогда успешном немецком бизнесмене, который попытался подняться на Гауришанкар. Разумеется, он потерпел неудачу, и богиня горы наказала его. В течение года немец лишился зубов, заболел проказой и потерял все, что у него было, кроме жены. Но потом и она ушла от него, и тогда он умер от отчаяния.