После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II - Борис Акунин Страница 5

Первый, занимая вовсе не ключевой пост, являлся чем-то вроде «серого кардинала»: покойный государь редко принимал решения, не посоветовавшись с главным советником. Второй попал в правительство всего несколько лет назад, но благодаря своим выдающимся способностям, а также тому значению, которое в девяностые годы приобрела быстро развивающаяся экономика, считался совершенно незаменимым.

К Константину Петровичу Победоносцеву Николай привык относиться с двойным почтением – как к ближайшему соратнику обожаемого родителя и как к бывшему учителю. Всё немудрящее, но крепко укорененное мировоззрение самодержца было сформировано под руководством обер-прокурора. В изложении С. Ольденбурга это кредо выглядит так: «Государь … глубоко верил, что для стомиллионного русского народа царская власть по-прежнему остается священной. Представление о добром народе, противопоставляемом враждебной интеллигенции, жило в нем всегда. Он был также верным и преданным сыном православной церкви. Он верил в величие России и, в частности, придавал большое значение ее роли в Азии». Все эти тезисы – за исключением «азиатского», о котором мы в свое время поговорим – были взяты из победоносцевских поучений, определивших курс предыдущего царствования.

К.П. Победоносцев. А. Маковский

Все ожидали, что при молодом, неуверенном государе значение Победоносцева еще больше возрастет, но довольно скоро стало ясно, что этого не происходит. Виной тому был сам Константин Петрович, чересчур давивший на Николая (а как мы знаем, царь этого не выносил). В первые годы в царском дневнике постоянно упоминается о том, что снова заезжал (и даже «заходил») Победоносцев, чтобы «побеседовать». Потом такие записи встречаются всё реже.

Константин Петрович был очень невысокого мнения о дарованиях Николая – иронически описывал, как тот скучал и томился на государственных заседаниях. В конце концов императора стала раздражать покровительственная, менторская манера обер-прокурора. «В первые годы меня изредка спрашивали… А затем меня уже и не спрашивали», – с горечью будет вспоминать Победоносцев на исходе жизни.

Тем не менее он продолжал занимать свою синодскую должность, утратившую былое значение, еще больше десяти лет. В 1905 году, после выхода октябрьского манифеста, разрушавшего прочность самодержавной конструкции, которую Константин Петрович призывал всеми силами оберегать, старый консерватор подал в отставку и вскоре умер. Он считал, что дело всей его жизни потерпело крах (и не ошибся).

Более полихромной фигурой являлся Сергей Юльевич Витте. Под конец жизни он считался завзятым либералом, за это ультраправые даже попытаются его убить, но на самом деле убеждения этого человека постоянно менялись. Вероятнее всего, он руководствовался не идеологией, а конъюнктурой.

Довольно обычный путь российского государственного человека – от вольнодумства в молодости к консерватизму в зрелые годы. У Сергея Витте вышло наоборот. В 1881 году, после убийства Александра II, он даже состоял в подпольной сверхреакционной организации «Священная дружина», готовившейся истреблять революционеров. Но затем его взгляды резко переменились. «По моим семейным традициям, так и по складу моей души и сердца, конечно, мне любо неограниченное самодержавие, – рассказывает Витте, – но ум мой после всего пережитого, после всего, что я видел и вижу наверху, меня привел к заключению, что другого выхода, как разумного ограничения, как устройства около широкой дороги стен, ограничивающих движения самодержавия, нет». (Впрочем, как мы увидим, и в 1905 году, возглавив правительство, Сергей Юльевич будет готов повернуть и налево, и направо.)

С.Ю. Витте

В правительстве Витте представлял собой редкое явление, потому что был выходцем не из чиновничества, а из бизнеса. Он окончил физико-математический факультет, сделал себе имя в железнодорожном предпринимательстве и потом успешно руководил министерством финансов, которое в конце 1890-х годов, исключительно благодаря личному влиянию Сергея Юльевича, стало главным правительственным ведомством, потеснив всемогущее министерство внутренних дел.

При Витте состоялась первая Всероссийская перепись населения, событие большой государственной важности. Он же в 1897 году осуществил важную денежную реформу, установив золотой стандарт рубля.

Однако на рубеже нового века аппаратный вес министра пошел на убыль – по той же причине, по которой закатилась звезда Победоносцева. Сергея Юльевича было слишком много, и он слишком сильно давил на императора. К этому времени Николай уже более или менее освоился с положением самодержца, и самоуверенный Витте его все больше раздражал. Кроме того, между царем и властным министром обнаружились серьезные противоречия по дальневосточному вопросу. Подробнее об этом мы поговорим в своем месте, но, если коротко, Витте категорически возражал против обострения отношений с Японией, а у царя – в кои-то веки – было собственное представление о том, как Россия должна действовать в Тихоокеанском регионе.

В 1903 году Витте был отставлен от дел (точнее, переведен на декоративную должность председателя Комитета министров), но скоро подтвердилась его правота в японском вопросе, и два года спустя состоялось триумфальное возвращение Сергея Юльевича. В 1905 году он подпишет приемлемый для России мирный договор с Японией, а затем возглавит правительство. Наверху Витте продержится всего несколько месяцев, но ему выпадет трудная задача – проводить самую радикальную из всех реформ государственного переустройства российской монархии. На Витте ляжет и ответственность за грозные последствия этого потрясения. Больше Сергей Юльевич в правительство не вернется и до конца жизни будет занят сочинением мемуаров, в которых сведет счеты со всеми своими обидчиками и объяснит потомкам, какой он был великий.

Вот портрет этого важного для отечественной истории деятеля, составленный Павлом Милюковым: «Это был редкий русский самородок – со всеми достоинствами этого типа и с большими его недостатками. Конечно, он стоял головой выше всей той правящей верхушки, сквозь которую ему приходилось пробивать свой собственный путь к действию. А действовать – это была главная потребность его натуры… Он умел брать с собой всё нужное, что попадалось по дороге, и отбрасывать всё ему ненужное: людей, знания, чужие советы, закулисные интриги, коварство друзей, завистников и противников… При неудаче он становился страстен и несправедлив, никогда не винил себя, чернил людей, ненавидел противников. Наткнувшись на препятствие, которого одолеть не мог, он сразу падал духом, терял под ногами почву, бросался на окольные пути, готов был на недостойные поступки – и наконец отходил в сторону, обиженный, накопляя обвинительный материал для потомства, потому что в самооправдании он никогда не чувствовал нужды».