История Второй мировой войны. Блицкриг - Курт фон Типпельскирх Страница 5

Напрашивается вопрос: не мог ли какой-нибудь государственный деятель, используя все свое влияние, предотвратить надвигающуюся катастрофу? То, что Гитлер хотел войны, хотя бы локальной, является документально подтвержденным фактом. Но он бы не добился так легко этой цели, если бы не нашел необходимых союзников и противников в лице Советского Союза, Англии и Польши. Решающее значение имела позиция Советского Союза. Когда Гитлер заручился его согласием, у него появилась уверенность в том, что он выиграет войну против западных держав. Позиция Советского Союза была также убедительнейшим аргументом, который позволил Гитлеру рассеять сомнения своих военных советников. Последние считали, что трудно предвидеть, какой размах примут военные действия, если они выйдут за рамки локального конфликта, и поэтому на такое расширение войны пойти нельзя.

Англии было известно, что в Германии имелись влиятельные силы оппозиции, однако англичане мало сделали, чтобы поддержать их своей политикой. Для этого требовалось бы в первую очередь склонить Польшу к разумному разрешению созданной Версальским договором острой проблемы Данцигского коридора и Данцига, который был отделен от германского государства. Вместо этого своими гарантиями, данными Польше в апреле 1939 г., она фактически предоставила ей карт-бланш. Английский военный историк Лиддел Гарт дал весьма интересное объяснение причин такой опрометчивой политики англичан. В вышедшей в 1944 г. работе «Почему мы не извлекаем уроков из истории?» он говорит, что события в марте 1939 г. в Англии нанесли тяжелый удар тем, кто так радовался мирному разрешению чешской проблемы в Мюнхене, и серьезно повлияли на их политические воззрения. Это особенно относится к Чемберлену. В результате эти люди стали жертвой вспыхнувшего в них возмущения и желания сражаться – «той жажды брани, – говорит Лиддел Гарт, – которая, как можно проследить на различных исторических примерах, спит в нас и становится мощной движущей силой, когда ее разбудят». Именно этим следует прежде всего объяснить политику, проводившуюся англичанами с весны 1939 г. Но как раз полякам, которые «всегда были крайне несговорчивым народом, когда дело шло о разумном урегулировании спорных вопросов путем переговоров», английское правительство, по его мнению, не должно было давать неоценимые военные гарантии, прежде чем не будет обеспечено участие в них русских. Получилось же так, что Польша положилась на Англию, заранее отказалась от всякой русской помощи и отважилась на войну. Черчилль в своих мемуарах пишет примерно то же самое. Он замечает по поводу английских гарантий Польше: «Теперь, наконец, обе западные демократические страны заявили о своей готовности решительно сражаться за сохранение территориальной целостности Польши. Напрасно искать в истории что-либо похожее на это неожиданное и резкое изменение политического курса, когда на протяжении пяти или шести лет стремились к осторожному и миролюбивому разрешению конфликтов, а затем почти за одну ночь решили принять участие в надвигающейся огромной войне при самых неблагоприятных обстоятельствах».

Англичане преждевременно заняли определенную позицию и тем самым лишили себя свободы дипломатических действий. Действуя более обдуманно, они и в польском вопросе заставили бы Гитлера пойти на переговоры или, если бы это не удалось, могли бы своей политикой вызвать рост недовольства позицией Гитлера внутри Германии, что отмечалось уже во время чешского кризиса и позднее. Теперь же англичанам оставалось только осуществить свою угрозу, в которую Гитлер не верил.

Франция и Италия не намного отличались от статистов, идущих за своими более сильными и волевыми партнерами. Французы не хотели войны, можно было бы сказать, что они любой ценой старались ее избежать. Но в результате английской политики Франция оказалась в таком положении, из которого она не видела выхода, не поставив на карту свой престиж великой державы и всякое политическое сотрудничество с Англией в дальнейшем.

На предостережения Муссолини, сделанные в начале лета, не обратили внимания: бывший его ученик Гитлер давно уже перерос своего учителя. Так возникла война, которой никто не хотел, даже Гитлер, в той форме, какую она приняла и в которой могла быть действительно заинтересована только одна держава – Советский Союз.