Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему - Джонни Бирн Страница 49

Когда мне позвонили из «International Magazine», в котором откуда-то узнали обо мне, и захотели взять у меня интервью об андерграунде и сделать фото, я забыла обо всем. Мне нравилось предвкушать беседу с журналистами, и я потратила уйму времени, чтобы определиться с нарядом и своими будущими высказываниями. Конечно, мне нужно было подстричься, и мы с Гэвином нашли очередную смену стиля весьма уместной. Снова кудри, но на сей раз ничего вызывающего. Волосы у меня опять отросли и выглядели мягкими и пластичными, и теперь лицо будто обрамлял ореол кудряшек. Интервью ожидалось недели через две, поэтому мне хватало времени на подготовку.

Я все еще иногда получала нерегулярные письма от Дэйви в Штатах. По-видимому, The Dream Battery распались, и Дэйви снова присоединился к Заку Фрэнксу, чтобы играть с The Savage. Он действительно добился славы и успеха, потому что The Savage были невероятно популярны в Штатах. В последнем письме Дэйви сообщил, что скоро сможет приехать домой и что с нетерпением ждет встречи со мной. Ничего страстного, просто вежливое сдержанное письмо, как и все прочие, — типичный Дэйви. Затем мне пришло в голову, что я с самого расставания ни разу всерьез не думала о новой встрече с ним.

Я вспомнила, как обожала его и как прощание с ним укрепило мою решимость не плыть по течению, а добиваться конкретных целей. Но возвращение Дэйви, его физическое присутствием прямо здесь, рядом со мной, — это просто не укладывалось у меня в голове.

Поэтому я вытащила все его фотографии и принялась их разглядывать, пытаясь наполнить образ Дэйви подобием жизни и реальности, но никак не могла понять, что мне следует думать или чувствовать. Да, он красив, и да, я его любила. И да, он сделал мне больно и заставил плакать. Но как же давно это было! Он увидит, что я стала совсем другой и научилась справляться со своей жизнью, хотя он, вероятно, изменился еще больше меня. Сейчас Дэйви играл в одной из самых популярных в Штатах групп и, по английским меркам, был богат и знаменит. И вот он возвращается и желает снова увидеться со мной. Чем больше я смотрела на фотографии и думала о нас, тем больше понимала: теперь мне все равно, что он обо мне подумает. Даже его звездный статус меня теперь не впечатлял; мне хватало того, что я была знакома с Дэйви. И все же отчасти его возвращение меня тревожило. Когда-то я очень любила этого парня. Если он не изменился, если выглядит, думает и ведет себя по-прежнему, то качества, за которые я его полюбила в те давние дни, должны сохранить магию и сейчас. Да, подумала я, я хочу увидеть Дэйви, и прикрепила все его фотографии у себя над кроватью.

Между тем у нас в «Big Tower» намечался концерт еще одной популярной американской группы — нью-йоркских Sound & Touch, которые закатили прием по случаю своего первого выступления в Англии. Эта группа с Восточного побережья считалась одной из самых опытных на сцене, очень политически и социально сознательной. Ее участники выходили за пределы протеста, посредством грубого, разнузданного юмора неся в народ шокирующие заявления и при этом не особенно заботясь об «электронной бомбардировке» звуком. Команду составляли шестеро: три вокалиста, которые пели, читали стихи и рассказывали истории, и еще три музыканта.

На вечеринку меня привел Джейсон, но сразу по прибытии я, как обычно бывает на подобных мероприятиях, потеряла его в толпе. The Sound & Touch я узнала издалека. Выглядели они довольно странно. Три поэта-исполнителя были намного старше музыкантов; все с очень длинными волосами, гораздо ниже плеч, и одеты как деревенщины. Я заприметила двух музыкантов, плюхнулась на пустой стул и стала издалека их разглядывать. Люди сновали мимо, и те, кто меня знал, останавливались похвалить мою новую прическу. Затем кто-то крикнул:

— Кто в «Tower» на следующей неделе?

Я притворилась, что задумалась, а потом неуверенно ответила:

— Разве не The Sound & Touch? — И все засмеялись.

Затем один из парней The Sound & Touch наклонился ко мне и спросил, нет ли сейчас в Лондоне Джими Хендрикса. Его не было, но разговор уже завязался. Мы принялись сравнивать музыкальную индустрию здесь и в Штатах. У американца были длинные темные волосы, которые он подвязал эластичной лентой, чтобы не лезли на лицо. Он смотрел на меня пронзительным взглядом, и от его внимательных глаз было некуда деться. В какой-то момент он внезапно сощурился и произнес:

— Близнецы.

— Как ты догадался? — спросила я, заинтригованная его попаданием в точку.

— Проще простого, — улыбнулся он. — Просто сравнил нас с тобой и увидел много общего.

Значит, он тоже Близнецы, подумала я и обрадовалась. Пусть я мало понимаю в системе знаков Зодиака, но она точно работает. Например, я заметила, что зодиакальные знаки влияют на отношения, — можно всегда сказать: «Мы расстались, потому что он Лев, а я Козерог. Всем известно, что Львы с Козерогами не сходятся». Может, конечно, это лишь уловка, но зато занятная.

И вот мы, двое Близнецов, а значит, целых четыре личности, прекрасно нашли общий язык, хотя раньше мне казалось, что сочетание двух таких персонажей чревато взрывом. После приема я собиралась заглянуть в «The Joint» и предложила американцу — его звали Ларри — составить мне компанию. Его не пришлось долго уговаривать, и очень скоро мы тихо свалили с приема.