Юрий Поляков. Последний советский писатель - Ольга Ярикова Страница 49

Да, многие здания, дорогие сердцу писателя, стоят и поныне, однако в целом от облика прежней Москвы мало что сохранилось. Ту Москву, увековеченную в детской памяти, можно увидеть лишь на старых фото да на полотнах художников. Вот как писал об этом сам Поляков в предисловии к альбому произведений художника Евгения Куманькова «Москва!.. Святая родина моя!»:

«Когда смотрю на давнюю, 1959 года, пастель Куманькова «Первая зелень (Плотников переулок)», я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Наверное потому, что сам я вырос в Балакиревском переулке, где тогда еще сохранились вот такие же купеческие особняки — с каменным первым и деревянным вторым этажом, — украшенные резными наличниками. Сохранились еще и высокие дощатые заборы, из-за которых поднимались старинные липы и вязы. А у ворот нашего особняка, отданного под заводское общежитие, стояла на приколе точно такая же «победа», единственная на весь переулок. Я даже до сих пор помню фамилию ее владельца — Фомин. В «Первой зелени» не видно бетонно-стеклянной Москвы. Она тогда еще только задумывалась в архитектурных мастерских, только начинала проявляться в городских очертаниях».

Тогда на старинные московские улочки еще выходили вечерами со своими венскими стульями и рассаживались у подъездов старорежимные старушки в неизменных валенках. А по утрам горожане просыпались от призывных криков: «Ма-ла-ко! Ма-ла-ко!» Это на лошадке, запряженной в телегу, им привозили утреннее молоко жители близлежащих деревень.

И все же Москва начала стремительно менять свой облик много раньше, уже в конце 1940-х. В ней появились знаменитые «семь сестер» — сталинские высотки, ставшие символом советской Москвы. Среди них — торжественно открытое в 1953 году новое здание университета, здание Министерства иностранных дел, жилые дома на Котельнической и Кудринской, гостиницы «Ленинградская» и «Украина». В основу высоток были заложены идеи средневековой готики и русского зодчества; при этом каждое здание имело свой неповторимый облик, будучи богато декорировано снаружи башенными надстройками, портиками, колоннадами и лепниной, — и изнутри: гигантскими, во всю стену, зеркалами и скульптурой. Сталин принимал непосредственное участие в разработке проектов, а здание советского МИДа именно по его предложению украсил не предусмотренный прежде шпиль.

Согласно первоначальному плану, высотки, символ Новой Москвы, должны были взять в кольцо любимое детище Сталина — так и не построенный Дворец Советов, место проведения сессий Верховного Совета СССР, всевозможных празднеств и торжеств.

Проект архитектора Бориса Иофана представлял собой грандиозное многоярусное здание с обилием колонн, увенчанное гигантской фигурой Ленина с простертой в неизъяснимо прекрасное будущее рукой. Дворец Советов высотой 420 метров — самое высокое сооружение в мире — предполагалось возвести на месте храма Христа Спасителя, взорванного с этой целью в 1931 году. Но когда закончилась война, все силы и средства были брошены на восстановительные работы, и проект заморозили, а после смерти Сталина планы переменились. Дворец Советов решили строить на Воробьевых горах и по другому проекту, но и этот план не был осуществлен. Вместо него в Кремле появился железобетонный Дворец съездов, открытие которого приурочили к началу работы XXII съезда КПСС (1961); на месте храма Христа Спасителя начал действовать самый большой в мире открытый плавательный бассейн «Москва», а станция метро «Дворец Советов» стала именоваться «Кропоткинской».

В год Юриного рождения город был относительно небольшим и даже скорее патриархальным, а со всех сторон к нему лепились деревни и деревушки, с садами и огородами, пением петухов и мычанием пасущихся на Фоне многоэтажных высоток коров. Но уже в 1960-е эти живые деревни поглотил стремительно растущий город, а в самой столице маленькие улочки сменили широченные проспекты — как это было с одноэтажными Хамовниками, на месте которых появился Комсомольский проспект, широкая транспортная магистраль, связавшая Центр с Юго-Западом. Застраивались улица Горького (ныне Тверская), Садовое кольцо, Ленинский, Ленинградский и Кутузовский проспекты, проспект Мира; шла реконструкция старых районов Москвы. Из деревянных хибарок возле Киевского вокзала люди переезжали в благоустроенные коммуналки в сталинских домах на Кутузовском проспекте, за панорамой «Бородинская битва», открытой в 1962-м на месте бывшей деревни Фили. В Лужниках возводился огромный комплекс, получивший название «Город спорта», а на Воробьевых горах в самом начале 1960-х был открыт новый городской Дворец пионеров, в котором работали десятки детских кружков, клубов и творческих коллективов. В 1957-м на площади Дзержинского (ныне Лубянской) открылся самый большой в СССР, построенный по мировым стандартам магазин «Детский мир». В 1959-м начал функционировать аэропорт Шереметьево, где в первый же день приземлился рейсовый Ту-104, прилетевший из Ленинграда, и ВДНХ — Выставка достижений народного хозяйства, которая прежде называлась Всесоюзной сельскохозяйственной выставкой. С 1958-го по 1960-й в московском метро установили турникеты, а до этого у прохода к поездам стояла дежурная в униформе, которая брала у пассажиров билетики и, надорвав, бросала в высоченную конусообразную урну, очень впечатлявшую маленького Юру.

Тогда же, в 1958-м, на площади Маяковского появился памятник поэту скульптора Александра Кибальникова, а на улицах городов и поселков — люди с красными повязками членов Добровольной народной дружины, помогавшей милиции наводить общественный порядок.

В эти годы в Москве шла массовая застройка новых жилых массивов: Юго-Запада, Хорошево-Мневников, Измайлова, Филей… Одновременно велись работы по реконструкции и сооружению новых магистралей, благоустройству и озеленению, развитию транспорта и связи, увеличению мощности водопроводной и канализационно-очистной систем. Открывались детские и юношеские спортивные школы, а в домах культуры и домах пионеров — все новые и новые кружки. В каждом московском микрорайоне в трех — пяти минутах ходьбы были школа, столовая, магазины, детские сады и ясли, почта и предприятия бытового обслуживания.

Москва строящаяся магнитом притягивала к себе людей. В основном это были крестьяне, уезжавшие из своих деревень в поисках лучшей доли. В колхозах тогда вместо денег были трудодни, в обмен на которые получали производимую в хозяйстве продукцию — главным образом зерно; из него мололи муку, им подкармливали скотину и домашнюю птицу, за содержание которых в частном хозяйстве приходилось платить налог. Налогом облагались и приусадебные участки, где деревенские выращивали картошку и прочие овощи-фрукты. Пенсия у колхозников была в разы меньше городской, а деревенская жизнь — в разы тяжелее, несмотря на скученность и тесноту, с которой сталкивались люди в городе. Жизнь в деревне была размеренной, раз и навсегда сложившейся, завязанной на годовые циклы и переменчивую погоду. В городе же все кипело и бурлило, все непрерывно менялось; здесь были другой ритм и другое течение времени.