История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский Страница 49

Эта смелая речь была вполне одобрена отцами Собора, и митрополит Захария присоединил еще несколько слов.

«Схизматики простирают дерзость до того, что самую Римскую Церковь ставят в ложное зависимое положение. Принимая акты Николая и Адриана, они отвергают постановления святейшего папы Иоанна и этим доказывают, что они, не желая подчиняться папам, хотят принудить этих архипастырей соображаться с их желаниями. Таким образом, легатам предстоит задача очистить Римскую Церковь от подобного унизительного рабства и освободить ее от всех обвинений».

Когда после этих слов читаем в соборных деяниях произнесенные кардинал-пресвитером Петром слова: «благодарим Бога за все, он совершит все на общую пользу», то невольно приходим к мысли, что он не понял значения речи греческого митрополита, иначе должен был бы всячески протестовать.

На четвертом заседании папские послы внесли предложение о принятии некоторых требований, которые им необходимо было провести в интересах Рима. Прежде всего ставился вопрос об отказе Константинопольского патриарха посвящать для Болгарии епископов и пресвитеров. Но предложение не нашло сочувствия, и против него выступило несколько ораторов, доказывавших, что этот вопрос подлежит решению светской власти, что, когда царь силой оружия восстановит границы Римской империи, тогда установлены им будут и пределы патриархатов. Наконец, митрополит Смирнский Никита высказался в том смысле, что если папа и патриарх питают один к другому такую любовь, что составляют как бы одну душу, то нет и нужды делить церковные провинции, так как можно владеть ими сообща. Точно так же не прошли и другие предложения относительно недопущения светских лиц к посвящению в епископы Константинополя; но зато почти единодушно были приветствуемы предложения: 1) считать недействительными бывшие в Риме и Константинополе Соборы против Фотия, 2) признавать отлученными от Церкви тех, кто отделился от Фотия и не признает его патриархом. В заключение этого заседания легат папы произнес: «Соблазны устранены, истина заблистала» — и выразил пожелание, чтобы литургия в праздник Рождества Христова была совершена самым торжественным образом патриархом Фотием при участии папских легатов и чтобы все члены Собора приняли причащение в свидетельство того, что Фотий принят в общение Церквами Запада и Востока и что мир между Церквами восстановлен.

Можно считать, что этим заседанием закончилась деятельность Собора, так как главный вопрос казался вполне решенным в интересах Восточной Церкви. Но 26 января 880 г. состоялось пятое заседание, на котором патриарх Фотий поставил вопрос о признании всею Церковью VII Никейского Собора Вселенским. После того как Собор принял это предложение, сопровождая его анафематствованием против тех, кто не будет согласен с ним, в том же заседании имели место некоторые предложения и решения, получившие большое значение впоследствии. Когда попытка примирить с Церковью Смирнского митрополита Митрофана окончилась неудачей, Собор принял следующее постановление, на основании которого делается заключение о равенстве Римской и Константинопольской кафедры с точки зрения канонических правил: кого из латинского клира святейший папа Иоанн лишит сана и отлучит от Церкви, того и патриарх Фотий будет признавать отлученным от Церкви; точно так же и папа будет признавать разрешенными или связанными тех, кого разрешил или связал патриарх Фотий. Самым важным моментом нужно, однако, признать речи Василия Мартиропольского и Прокопия Неокесарийского, которые провозгласили чуть ли не примат Константинопольского патриарха во Вселенской Церкви (11). Первый, ссылаясь на делегацию церковного авторитета со стороны восточных патриархов и на высочайшую церковную власть, заимствованную от Рима, признал Фотия имеющим божественную власть величайшего архиерея, который имеет власть вязать нерушимыми узами Всесвятого Духа ^[57]. А Неокесарийский митрополит Прокопий на седьмом заседании выразил ту мысль, что Константинопольский архиепископ имеет попечение о всем мире по образу архипастыря Христа Бога нашего ^[58]. На шестом заседании, происходившем 3 марта в императорском дворце и в присутствии царя Василия и сыновей его, царевичей Льва и Александра, было предложено вновь провозгласить и одобрить никейский Символ веры. Значение принятой меры легко можно понять из того, что как раз в эту эпоху в сношениях между Западной и Восточной Церковью начал обращать на себя внимание вопрос о внесении в Символ прибавки Filioque. В заседании был прочитан и принят акт, очевидно, заранее заготовленный, которым никеоконстантинопольскому Символу придавалась твердость и неизменность на вечные времена, обеспечивающая его против произвольных изменений ^[59]. Легаты папы не нашли возможным сделать возражения против этого предложения, так как весьма вероятно, что папа Иоанн не принял еще прибавки Filioque, и так как серебряные доски, в Риме отлитые, имели Символ без прибавки (12). Тем не менее в истории последующих отношений между Востоком и Западом упомянутая статья соборных деяний играет большую роль. Царь Василий подписал собственноручно деяния этого Собора, при подписи обозначив существенные положения, выработанные Собором.