Мод. Откровенная история одной семьи - Донна Фоли Мабри Страница 49

— Коробка передач отвалилась, Мод.

— А ее дорого починить?

— Для нас — слишком дорого, даже если рядом была бы мастерская с запчастями.

— И что теперь делать, Джордж?

Он посмотрел на дорогу в направлении Детройта.

— Вот все, что нам осталось сделать, Мод.

Я велела Бетти Сью и Полу сидеть смирно, и мы вышли из машины.

— Хорошо, что Пол потребовал взять свой фургончик, — сказал Джордж, отвязывая его. Затем погрузил туда все, что мог, и накрыл сверху парусиной. Он подтолкнул машину дальше и с минуту стоял и смотрел на нее. Наконец сердито фыркнул:

— Пауни никогда так нас не подвел бы!

Мы вновь тронулись в дорогу, надеясь, что этот день станет последним. Мы с Бетти Сью шли впереди, я несла свой сундучок. Джордж шел сзади, ведя фургончик, а за ним — Пол. Время от времени мимо проезжали открытые грузовики, и Джордж вытягивал большой палец, но все ехали мимо. Шли мы до самой темноты, останавливаясь у кустиков, чтобы справить нужду. Затем встретили ферму и заплатили фермеру один доллар, чтобы он пустил нас переночевать в амбаре. Помолившись перед сном, я поблагодарила Господа за амбар и попросила Его приглядывать за Джином, где бы он ни был, и хранить его от всего дурного. Стыдно признать, но за Бада я редко просила Бога. Может быть, потому, что надеялась, что о нем позаботится Армия США.

Я надеялась, что фермер предложит нам позавтракать, но, придя рано утром доить коров, он ничего не сказал, лишь хмуро хрюкнул «доброе утро». Мы собрали вещи и двинулись дальше; в животах у нас уже начинало урчать.

Когда мы прошли еще немного, Джордж из-за моей спины позвал:

— Погоди-ка, Мод.

Мы с Бетти Сью подождали, пока они с Полом подойдут ближе.

— Пол плачет — есть просит, а магазина не видно, — сказал он.

Про себя я недоумевала, зачем ему понадобилось останавливаться.

— Я никогда в жизни не крал, но сейчас собираюсь.

Он оглянулся — никого нет? — и перемахнул через канаву, к кукурузному полю. Сорвав быстро два початка, он бегом вернулся к нам.

— Не останавливайтесь, — велел Джордж. Мы пошли дальше, он очистил початки от листьев и волосков и на ходу вручил их Полу и Бетти Сью. Те впились в них зубами и обглодали до самой кочерыжки.

— А нам? — спросила я.

— Если нас и видели, думаю, они сжалятся, если мы покормим только детей. Мы с тобой потерпим.

Вскоре мы дошли до заправочной станции. Джордж купил пакетик арахиса, чтобы нас пустили в туалет. Я наполнила бутылки водой из-под крана. Мы прошли, по моим ощущениям, еще несколько миль, сели в тени под дубом и съели арахис.

Детройт, казалось, был не ближе, чем утром. Мы старались идти медленно, чтобы дети поспевали за нами. Иногда мимо проходили люди — чаще всего одинокий мужчина, но иногда мужчина и женщина, а однажды целая семья с детьми. Мы кивали друг другу и, ни слова не говоря, шли дальше, как будто экономя силы для дороги.

Пройдя так восемь часов, мы увидели вдалеке здания и решили, что это город. Я услышала тихое кудахтанье у обочины, вручила сундучок Бетти Сью и пошла на звук. В высокой траве я увидела заблудившуюся курицу на полном гнезде яиц. Едва не закричав от радости, я свернула юбку и собрала яйца; затем вернулась к Джорджу и показала свою находку.

— А как мы их приготовим, Мод? Сковородки-то остались в Миссури.

— А мы и не будем их готовить, Джордж. Мы их продадим.

Мы прошли оставшуюся часть пути до города, и на заправочной станции, в магазине, я обменяла свои яйца на буханку хлеба. Джордж посчитал свои деньги и купил венских сосисок. Сойдет. До тех пор, пока дети по-настоящему не проголодаются, а Джордж не потратит последний цент, я не намерена сообщать ему о том, что у меня припрятаны деньги.

— Далеко до Детройта? — спросил Джордж паренька за прилавком.

Тот пожал плечами.

— Миль сорок до центра города.

Интересно, сколько еще мы будем идти, подумала я про себя. Мы сходили в туалет и сели на скамейку у магазина, чтобы подкрепиться. Поев, Джордж снова взял фургон, и мы отправились в путь. Шли до самой темноты. К тому времени у нас осталось всего несколько долларов, на ночлег их не хватало, даже если бы он обнаружился поблизости. Устроились под большим деревом. Джордж снял с фургона парусину и расстелил на траве, и мы все улеглись на ней. Молясь той ночью, я поблагодарила Бога за то, что не было дождя и на нас была целая обувь, и попросила послать пищи нам с Джорджем и детям.

Утром мы снова двинулись в дорогу, надеясь, что уж этот-то день будет последним. Я с горечью думала о том, когда мы в последний раз мылись. Я всегда содержала в чистоте себя и детей и радовалась тому, что и Джордж был чистоплотным. Поэтому то, что мы так давно не мылись и не меняли одежду, идя в пыли и грязи обочины, было для меня настоящим кошмаром.

Мы остановились у ручья привести себя в порядок, и я вынула из волос две шпильки. Волосы рассыпались по плечам, доставая до самых колен. Я никогда не стригла их и каждое утро расчесывала сто раз. Как и все замужние женщины в церкви, я носила пучок на затылке, закалывая его большими шпильками. Достав расческу, я попыталась причесать спутанные патлы. Вышло ужасно, и я страшно разозлилась.

Я ненавидела это путешествие. Ненавидела эту Депрессию. Ненавидела Джорджа за то, что допустил это. Ненавидела Детройт, которого никогда в жизни не видела, а теперь ненавидела и свои волосы. Я достала ножницы из корзины для рукоделия, собрала волосы в кулак и отрезала под самый затылок. Бетти Сью закричала, Пол заплакал.

Я швырнула волосы в ручей, повернулась и злобно посмотрела на Джорджа. Челюсть у него отвисла, но он не сказал ни слова. Должно быть, выражение моего лица напомнило ему мать, к тому же в руках у меня все еще были ножницы.

Мы снова двинулись на север. По дороге я проклинала себя за эту вспышку. Шея была как будто голая и до неприличия открытая.

Мы остановились у ручья, чтобы съесть остатки хлеба. Венские сосиски давно кончились. Джордж достал веревку и крючок из фургона, привязал крючок к веревке и насадил на него кусочек хлебной корки. Затем забросил это в воду и стал ждать.

Мимо прошла еще одна пара, они увидели нас и остановились перекинуться парой слов. Женщину звали Имоген Рич, а мужа — Уэсли.

— Мы выехали из Оклахомы две недели назад на автобусе и доехали до Толедо, — сказала она. — Денег на дорогу до Детройта у нас не было. На карте он не казался так далеко.

— У вас в Детройте родственники? — спросила я.

— Нет, все наши знакомые уехали в Калифорнию, и мы подумали, что лучше нам поискать счастья в другом месте. Теперь же мы совсем выбились из сил, и я не знаю, что мы будем делать, когда наконец дойдем.

— А когда вы в последний раз ели?