Немецкие субмарины под прицелом английских эсминцев. Воспоминания капитана Королевских военно-морских сил. 1941-1944 - Дональд Макинтайр Страница 49

Все было спокойно. Мы шли устойчивым курсом. Свободные от вахты офицеры собрались в кают-компании, которая на фрегатах этого типа расположена под капитанским мостиком. Поскольку ничто не предвещало неожиданностей, я принял приглашение своих офицеров сыграть партию в бридж.

Мы находились в приподнятом настроении. Переход за топливом давал нам небольшую передышку от постоянного маневрирования, которое требовалось при охране авианосцев в действии.

– Не могу понять, почему при таком скоплении кораблей в одном месте рядом с нами так и не появилось ни одной немецкой лодки, – заметил я.

– Ну и слава богу, – меланхолично ответил Билл Ридли. – Условия для работы гидролокаторов – хуже некуда. – Не успел он договорить, как корпус корабля чувствительно встряхнуло.

– Это подводный взрыв! – воскликнул я уже на бегу к ведущему на мостик трапу. Как раз в это время раздался сигнал тревоги. Одного взгляда на эскадру было достаточно, чтобы понять, в чем дело. «Набоб» подвергся торпедной атаке и, судя по сильному дифференту на корму, получил серьезные повреждения.

«Кент» и «Трубач» сильно увеличили скорость, стараясь уйти подальше от опасного района. Пришлось срочно разделить силы прикрытия.

– Первый дивизион следует за мной, курс 140 градусов, – приказал я. Таким образом, половина дивизии останется со мной оказывать помощь терпящему бедствие кораблю. – Второй дивизион прикрывает «Кента» и «Трубача». Всем кораблям задействовать САТы. – Судя по всему, «Набоб» оказался жертвой акустической торпеды.

Затем я спросил у Билла:

– А наш CAT уже задействовали?

– Парни как раз этим занимаются, сэр, – ответил тот. Правда, договорить он не успел. Корабль содрогнулся от сильного взрыва где-то в районе кормы.

В воздух взметнулся гигантский гейзер пламени, воды и обломков. Я успел разглядеть мелькавшие в нем глубинные бомбы и человеческие тела. Корабль буквально заходил ходуном. Оглушительно завыла сирена. Американские военные корабли, кроме обычной сирены, имеют еще специальный туманный ревун, обладающий более низким и громким голосом. Поскольку «Бикертон» был построен в Соединенный Штатах, на нем тоже был установлен этот истошно ревущий кошмар. Всякий раз, когда раздавался жуткий вой, управление кораблем оказывалось полностью парализованным, поскольку он способен был заглушить все мыслимые звуки, не говоря уже о человеческом голосе. Приказы не были слышны, даже если они выкрикивались прямо в ухо того, кому они были предназначены. Перекричать американский ревун не мог никто.

Ситуация усугубилась тем, что взрывом повредило цистерну со специальным химическим составом, применяемым для создания белой дымовой завесы. Над нами моментально повисло густое облако белого тумана. Корабельные вентиляторы всасывали ядовитые пары и разносили по помещениям. Чтобы избежать удушья, люди выскакивали на верхнюю палубу, но и там было не намного легче.

Пришлось срочно поставить поврежденный корабль с наветренной стороны, и через некоторое время дышать стало легче. Проделав эти первоочередные мероприятия, я с ужасом заметил, что необстрелянные новички, которых было немало в команде, запаниковали и начали спускать на воду спасательный вельбот, готовясь покинуть корабль. Из-за сирены я ничего не мог им приказать, все равно меня никто бы не услышал. Поэтому я ринулся на палубу и кое-как сумел с помощью одних только жестов привести людей в чувство. Вельбот благополучно вернулся на место. Пристыженные матросы, пряча глаза, разбрелись по местам.

В это время кто-то в машинном отделении разыскал нужный клапан и перекрыл пар, идущий к сирене. Рев смолк, и я почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Как же прекрасна тишина! Теперь можно было пройти на корму и обследовать полученные повреждения. На палубе я увидел несколько изуродованных тел. Кругом раздавались стоны раненых. Добравшись наконец до кормы, я обнаружил, что она почти полностью разрушена. Стало ясно, что самостоятельно мы не сможем сдвинуться с места. Но я считал, что, если других повреждений нет и корабль останется на плаву, нас смогут отбуксировать домой. Поэтому было очевидно, что следует провести более тщательный осмотр. Надо сказать, что осмотр твиндеков поврежденного корабля, низко сидящего в воде, занятие не для слабонервных, тем более если он стал валким, то есть потерял остойчивость. Я знал, что, если не выдержит главная переборка, корабль может очень быстро затонуть. И тем не менее в добровольцах недостатка не было. В конце концов для осмотра корабля сформировали команду из трех человек: Тейлора, Винтера и Стила. Они скрылись из вида, но очень быстро вернулись назад и принесли удивительные новости. По их сообщению, корма корабля была разрушена полностью. Но остальная часть, если считать от переборки за машинным отделением, была абсолютно целой. «Бикертон» снова подтвердил замечательную способность кораблей этого типа оставаться на плаву, даже получив тяжелые повреждения.

Независимо от того, будет «Бикертон» отбуксирован к родным берегам или нет, следовало снять с корабля раненых и часть команды. Представлялось весьма вероятным, что вражеская лодка вернется, чтобы добить оба терпящих бедствие корабля – и «Набоб» и «Бикертон». К этому времени первая паника, охватившая наших новичков, уже улеглась. Снова воцарился порядок. Я считаю, что захлестнувшая было необстрелянных юнцов паника вполне объяснима. В команде были парни, впервые в жизни попавшие в море. Можно себе представить, какой шок испытали эти несчастные, с ходу угодив в такую переделку. Но более опытные товарищи показывали новичкам достойный пример выдержки.

Главный старшина Брукс, наш телеграфист, пенсионер и «папаша» команды, наотрез отказался покидать корабль и принялся методично приводить в порядок документацию. Такое поведение охладило не одну горячую голову. Старший матрос Рендл и электромеханик Робинсон тоже всячески старались привести в чувство растерявшихся юнцов. Я никогда не забуду нашего котельного машиниста Эйрса. Раненный в голову, он не уходил с корабля до тех пор, пока не стало ясно, что он остался последним и не занимает чужое место в спасательной шлюпке.

После того как шлюпки отошли от «Бикертона», мое сердце сжалось в напряженном ожидании. И только когда пришло известие, что люди благополучно подняты на борт «Кемпторна», я с облегчением вздохнул. Теперь, если вражеская лодка вернется, чтобы закончить начатое, останется подобрать всего нескольких человек – нас. Тем временем был произведен подсчет потерь. По приблизительным данным, при взрыве было убито сорок человек.

Нам предстояло решить, как быть с поврежденным «Бикертоном». Мы находились во вражеских водах, неподалеку от побережья Норвегии. Но даже при этом условии, если бы мы думали только о кораблях своей флотилии, нас бы взял на буксир один из уцелевших кораблей, с весьма неплохими шансами на успех. Но мы должны были обеспечить прикрытие «Набобу», команда которого предпринимала героические усилия, стараясь ликвидировать полученные повреждения.

Когда капитан «Набоба» Х. Н. Лей сообщил, что через несколько часов он сможет продолжать путь, я понял, что беднягой «Бикертоном» придется пожертвовать, чтобы обеспечить прикрытие более дорогостоящему авианосцу. Получив разрешение командующего расстрелять «Бикертон» торпедами, я вместе с оставшимися офицерами перебрался на «Эйлмер». Думаю, что мы все с трудом сдерживали слезы, глядя, как маленький верный «Бикертон», задрав нос, идет на дно.