"Черта оседлости" и русская революция - Владимир Бояринцев Страница 49

В конце 1901-м году в России была создана партия социалистов-революционеров (эсеров), которая образовалась из трёх организаций:

— «Заграничный союз» — руководители Раппопорт и Хаим Житловский;

— «Рабочая партия политического освобождения России» — руководитель Гершуни (Герш Исаак Ицков);

— «Союз социалистов-революционеров» — руководитель Аргунов.

Здесь по двум причинам особый интерес представляет последняя фамилия:

1) А. А. Аргунов, как можно сделать вывод, был русским;

2) по его инициативе как лидера «Северного союза русских революционеров» и была создана партия эсеров.

Небольшая справка: Аргунов Андрей Александрович (настоящая фамилия Воронович) создал в 1896-м году в Саратове организацию, центром деятельности которой затем стала Москва. Аргуновым была выработана программа Союза, изданная за границей в 1900-м году в виде брошюры «Наши задачи».

Жандармский полковник Спиридович в своих воспоминаниях писал:

«Главнейшими заправилами этой “народнической русской партии” оказались Гоц, Минор, Гершуни, Рубанович, Натансон, Азеф».

Из русских он назвал только Чернова (но женой или «подругой» его была Ратнер). «Их киевский комитет состоял тогда из евреев. Сторонниками партии в Киеве была еврейская интеллигентная молодёжь. Влияние Гершуни сказалось в том, что все они бредили террором…».

Анна Гейфман в книге «Революционный террор в России 1894–1917» (М., 1997) писала: «В районах черты оседлости, больше чем в других регионах империи, радикалы стремились бороться с частными лицами монархических убеждений и другими консервативными противниками революции. Любой, кто проповедовал патриотические, националистические или проправительственные взгляды, мог быть объявлен черносотенцем, против которого можно было применять любые насильственные действия… радикалы бросали бомбы или стреляли в участников патриотических или религиозных собраний и демонстраций, а также в отдельных христиан, при этом иногда их жертвами становились и невинные прохожие, включая детей и стариков, что провоцировало антисемитские настроения и попытки возмездия…

Еврейские революционные трибуналы выносили приговоры местным врагам, а отдельные радикалы с оружием в руках нападали на частные владения. Более того, не были редкостью случаи, когда еврейские революционные экстремисты оскорбляли членов своих традиционных общин действиями, граничащими с богохульством, например — избирали синагогу стратегическим местом для ведения перестрелки или производства взрывов, что и привело к казачьим обстрелам и захватам этих молельных домов. Неудивительно, что многие евреи, особенно старики, были очень недовольны молодыми еврейскими экстремистами, чья террористическая деятельность приводила к погромам: “Они стреляли, а нас бьют…”» (выделено мной. — В.Б.).

Гейфман пишет: «Большая часть террористических актов, приведённых в исполнение евреями, была совершена в районах черты оседлости, где жертвами революционеров, в первую очередь анархистов, были представители местной администрации, главным образом полицейские, казаки и солдаты…

Проводили они также мелкие акты экспроприации и нападения на мелких дельцов, особенно на тех, кто оказывал им сопротивление. В одном случае в маленьком промышленном городке Кринки в январе 1906 года фабриканты пытались защититься от анархистов, объединившись в союз, но во время их первого же собрания революционеры взорвали бомбу в синагоге, где оно происходило…».

Но это был не акт проявления антисемитизма, а акция устрашения одних евреев, не поддерживающих революционные выступления других евреев.

И далее: «Хотя не секрет, что члены монархических и правых групп с энтузиазмом участвовали в антисемитских выступлениях, всё же часто революционные экстремисты в районах черты оседлости сами явно провоцировали репрессии со стороны консерваторов — репрессии, направленные поначалу не против еврейского населения вообще, а только против еврейских революционеров…

Это особенно относится к случаям, когда радикалы бросали бомбы или стреляли в участников патриотических или религиозных собраний и демонстраций, а также в отдельных христиан, при этом иногда жертвами становились и невинные прохожие, включая детей и стариков, что провоцировало антисемитские настроения и попытки возмездия…» (Гейфман).

Гейфман отмечает, что в своих работах об участии евреев в русском революционном движении некоторые мыслители, прежде всего Бердяев, писали, что еврейские радикалы вышли из среды, где главными отличительными чертами были глубокая, многовековая гордость, ощущение своего избранничества, ощущения себя избранным народом.

«Эти писатели пытались найти корни еврейского радикализма в концепции, лежащей в основе еврейского национального и религиозного самосознания — в мессианской идее… Особенно надо остановиться на деятельности Бунда, еврейской организации, которая никогда не признавала террор приемлемой формой борьбы, что, однако, не мешало ее руководителям оказывать моральную поддержку террористам разных партийных направлений, а рядовым членам — принимать время от времени участие в террористических актах» (Анна Гейфман).