Трагедия русской церкви 1917-1953 гг. - Лев Регельсон Страница 49

В письме из места лишения свободы от 10/23 декабря 1927 г. архиепископ Иларион (Троицкий) предлагает создать Временный церковный орган, основная задача которого была бы в переговорах с властью и объединении духовенства с целью подготовки нового Поместного собора:

«Временный церковный орган свою задачу должен мыслить скромной и практической – созвание Собора… Над иерархией и церковными людьми витает отвратительный призрак ВЦУ 1922 года. Церковные люди стали подозрительны. Временный церковный орган должен как огня бояться хотя бы малейшего сходства своей деятельности с преступной деятельностью ВЦУ. Иначе получитcя только новое смятение. ВЦУ начинало со лжи и обмана. У нас все должно быть построено на правде… ВЦУ занялось гонением на всех, ему не подчиняющихся, то есть на всех порядочных людей из иерархии и из других церковных деятелей… Эта отвратительная сторона преступной деятельности ВЦУ и его преемника, так называемого Синода, с его Соборами 1923–1925 гг., заслужила им достойное презрение… Ничего подобного, до самого малейшего намека, не должно быть в действиях временного церковного органа.

Эту мысль я особенно подчеркиваю, потому что здесь именно вижу величайшую опасность…

Временный церковный орган должен собрать, а не подбирать Собор, как то сделано печальной памяти ВЦУ в 1923 году. Собор подобранный не будет иметь никакого авторитета и принесет не успокоение, а только новое смятение в Церкви. Едва ли есть нужда увеличивать в истории количество разбойничьих соборов; довольно и трех: Ефесского 449 г. и двух Московских 1923–1925 гг.»

Опасность, указанная архиепископом Иларионом, проявилась со всей силой в деятельности митрополита Сергия. Признанием за собой «права» на перемещения и увольнения епископов, он создавал порочный круг: изменяя в желательном для себя направлении состав иерархии, он затем получал возможность создавать впечатление «соборного» одобрения своих действий. Ясно, что при такой постановке дела «соборность» превращалась в полную фикцию. Аналогичную процедуру митрополит Сергий проделал с Синодом: выбрал по своему усмотрению из нескольких десятков русских архиереев шесть епископов с сомнительной репутацией, но полностью ему послушных; и после этого стал говорить о «соуправляющем» органе власти, подкрепляя подписями членов Синода свои решения, по существу не переставшие от этого быть единоличными. Признание принципа бюрократического единовластия приводило к тому, что один епископ, захвативший в свои руки церковную канцелярию, получал возможность полностью изменить иерархический состав и духовное лицо целой Поместной церкви. Такое положение было бы абсолютно недопуcтимо даже в том случае, если бы на месте митрополита Сергия был настоящий патриарх…

Первую попытку разорвать порочный круг предпринимает митрополит Ленинградский Иосиф, которого митрополит Сергий со своим Синодом указом от 31 авг./13 сент. 1927 г. перевел на Одесскую кафедру – на том основании, что гражданские власти запретили митрополиту Иосифу въезд в Ленинград. Митрополит Иосиф ответил полным и категорическим отказом подчиниться приказу о своем перемещении, как незаконному и неприемлемому. Поступок митрополита Иосифа создавал прецедент, грозивший разрушить весь план переделки Церкви, задуманный митрополитом Сергием. Необходимо было принимать экстренные меры.

По докладу Петергофского епископа Николая (Ярушевича) о волнениях в Ленинградской епархии в связи с делом митрополита Иосифа, митрополит Сергий с Синодом, – получившим уже название Временного патриаршего (!) Священного синода, – принимают постановление, в котором используют все приемы, рассчитанные на восприятие поверхностного и незрелого экклезиологического сознания: и ссылка на каноны, не относящиеся к сути дела; и напоминание о «церковной пользе»; и призывы к «церковному послушанию и дисциплине»; и утверждение об «искусственности» связи митрополита Иосифа с Ленинградской епархией; и совет митрополиту Иосифу «не соблазняться легкой возможностью жить в Ростове»; и требование к нему не производить «смущение» среди верующих… Верующим Ленинградской епархии предписывалось прекратить возношение за богослужением имени митрополита Иосифа и подчиниться временному управляющему епархии епископу Николаю (Ярушевичу).

Митрополит Иосиф, однако, снова не подчинился, а в своем (третьем) письме к митрополиту Сергию от 17/30 октября последовательно отверг обвинения митрополита Сергия: нестроения в епархии породил не он, митрополит Иосиф, а тайно оглашенный по епархии приказ митрополита Сергия о его смещении; связь его с епархией не искусственная, но основана на горячей любви к нему пасомых; скудная жизь в Ростове ничем его «соблазнить» не может; наконец, «послушания» церковной власти он оказывать не желает, поскольку сама эта «церковная власть» находится в «рабском состоянии». Митрополиту Киевскому Михаилу на запрос относительно прибытия в Одессу митрополит Иосиф ответил телеграммой:

«Перемещение противоканоническое, недобросовестное, угождающее злой интриге, мною отвергнуто».

Митрополит Иосиф еще не может четко сформулировать, в чем именно состоит противозаконность действий митрополита Сергия, но, формально признавая его за носителя церковной власти, всем своим глубоко церковным чутьем знает, что Святые Каноны – это то, что охраняет Церковь, а не то, что разрушает ее; что в данной ситуации именно он, а не митрополит Сергий, действительно исполняет церковную правду.

И это оставалось несомненным для верных сынов Церкви, несмотря на то что митрополит Сергий, как прежде обновленцы, начал получать одно за другим приветствия Восточных патриархов, «с радостью» узнавших о его примирении с гражданскими властями и признавших его законным возглавителем одной из «половин» Русской церкви, наряду с обновленцами…

В октябре 1927 г. с гневным письмом обращается к митрополиту Сергию епископ Ижевский Виктор (Островидов), так отзываясь о «воззвании» (декларации) митрополита Сергия:

«От начала до конца оно исполнено тяжелой неправды и есть возмущающее душу верующих глумление над Святой православной церковью и над нашим исповедничеством за истину Божию. А через предательство Церкви Христовой на поругание «внешним» оно есть прискорбное отречение от своего спасения, или – отречение от Самого Господа Спасителя. Сей же грех, как свидетельствует слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший, ибо повергает человека непосредственно в бездну погибели…

Насколько было в наших силах, мы, как себя самих, так и паству сберегали, чтобы не стать нам причастниками греха сего, и по этой причине самое «воззвание» возвратили обратно. Принятие «воззвания» являлось бы перед Богом свидетельством нашего равнодушия и безразличия в отношении к Святейшей Божией Церкви – Невесте Христовой…»

Как это часто бывает свойственно ревнителям, епископ Виктор не проявляет должного терпения и снисхождения к тем колеблющимся и малодушным членам Церкви, выразителем настроений которых в какой-то мере явился митрополит Сергий. Но, защищая духовную чистоту Церкви, епископ Виктор также выразил чувства многих верующих, и это лишний раз указывало на всю ложь и фальшь претензий митрополита Сергия навязать свою частную политическую позицию всей Русской церкви. Не все писали такие письма, как епископ Виктор, но, как сообщает архимандрит Иоанн (Снычев) [изучавший этот вопрос по материалам митрополита Мануила (Лемешевского)], во многих епархиях оказались в большинстве такие приходы, которые отослали Декларацию обратно ее автору!