Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - Маргарет Макмиллан Страница 49

Военное и гражданское окружение кайзера, однако, все чаще обсуждало перспективы войны с Великобританией и считало такое развитие событий вполне возможным. И раз уж приближалась война, то было необходимо ускорить германские приготовления и заодно разобраться с теми «непатриотичными» немцами – в частности, с социал-демократами, – которые противились повышению военных расходов и выступали за налаживание дружеских отношений с другими европейскими державами. Германская Морская лига стала все более настойчивой в своих предостережениях насчет надвигающейся опасности и требованиях еще больше повысить финансирование флота. За чрезмерную медлительность в этом вопросе они подвергли критике даже своего покровителя Тирпица. Действительно, многие вожди германских правых считали, что в этом деле можно разом убить двух зайцев: правительство должно бросить вызов левым и умеренным либералам, представив в рейхстаге проект значительного увеличения морского бюджета – даже более значительного, чем хотел Тирпиц. Если бы депутаты отклонили этот бюджет, то тем самым предоставили бы Вильгельму отличную возможность распустить рейхстаг вовсе и попробовать добиться националистического большинства на внеочередных выборах. Или же кайзер вообще мог осуществить переворот, о котором часто говорил в прошлом, совершенно избавившись от всех неудобств, связанных со свободой печати, всеобщим избирательным правом (пусть и только для мужчин), выборами и самим существованием рейхстага. Когда в конце 1905 г. Тирпиц готовил свою «новеллу», он все больше тревожился, что его возлюбленное детище будет использовано в качестве «тарана» для политического и конституционного переворота в Германии. Против разгрома левых он не возражал, но сомневался в том, что подобная попытка может достичь успеха без серьезных внутренних волнений, которые, в свою очередь, привлекли бы внимание Великобритании к тому, как быстро усиливался германский флот [340]. В 1908 г. начался боснийский кризис, и напряжение в Европе вновь выросло. Бюлов при этом выказывал все больше скептицизма в отношении стратегической ценности германских ВМС и беспокоился из-за возможной изоляции Германии в Европе. Он добивался от Тирпица ясного ответа на вопрос о том, сможет ли Германия «спокойно и уверенно обеспечить себя от английского нападения?» [341].

Тирпиц (позднее говоривший, что почувствовал себя преданным) отвечал, что едва ли Британия атакует их в ближайшее время, а потому лучшей политикой будет дальнейшее продолжение строительства флота: «Каждый новый корабль в составе наших эскадр означает увеличение риска для англичан, если они все же решат на нас напасть». Адмирал отверг предупреждения графа Пауля Меттерниха, германского посла в Лондоне, который утверждал, что это именно германская кораблестроительная программа вызывает отчуждение в отношениях с Британией [342]. Тирпиц считал, что главной причиной английской враждебности было экономическое соперничество с Германией, а оно никуда не исчезло бы и безо всякого флота.

Отступление в такой момент могло вызвать серьезные политические проблемы дома. «Если мы сейчас откажемся от закона об усилении флота, который и без того в большой опасности из-за трудностей текущей обстановки, – писал он в 1909 г. одному из своих верных помощников, – то кто знает, как далеко это нас в итоге заведет?» [343]Решающий аргумент Тирпица в пользу продолжения гонки вооружений был из тех, что постоянно используются для оправдания подобных программ, – Германия уже вложила в это дело так много ресурсов, что отступление обесценило бы все принесенные жертвы. В 1910 г. Тирпиц писал: «Если британский флот так и останется достаточно сильным, чтобы безо всякого риска атаковать Германию, то это значит, что германская военно-морская программа окажется исторической ошибкой» [344].

В марте 1908 г. Тирпиц провел через рейхстаг «вторую новеллу» – новый вспомогательный морской закон. Согласно ему, срок службы уже имевшихся в строю кораблей укорачивался, а это значило, что темпы их замены на новые корабли возрастали. При этом те из кораблей, что были поменьше, можно было заменить более крупными. Вместо трех новых линейных кораблей в год в следующие четыре года предполагалось строить по четыре за год, после чего этот показатель снова уменьшился бы до трех в год и – как надеялся Тирпиц – остался бы таким навсегда. Рейхстагу снова предстояло одобрить военно-морскую программу, над которой у него в дальнейшем не было бы никакой власти. К 1914 г. Германия должна была располагать эквивалентом двадцати одного дредноута, что значительно уменьшило бы разрыв между ней и Британией – если бы последняя не стала отвечать на этот вызов [345]. Тирпиц уверял кайзера, что германские намерения удастся скрыть: «Я сформулировал «новеллу» именно так, как вы того желали, – и для внешнего, и для внутреннего наблюдателя она выглядит настолько безобидной, насколько это вообще возможно» [346]. Сам Вильгельм написал успокаивающее личное письмо лорду Твидмауту, бывшему тогда первым лордом адмиралтейства: «Германский морской закон не направлен против Англии и не является вызовом британскому господству на морях, которое останется бесспорным на много поколений вперед» [347]. Эдуард VII был недоволен тем, что его племянник обратился с письмом к английскому министру, в чем король, как и многие другие британцы, увидел вмешательство во внутренние дела страны [348].

Бюлов, которому досталась незавидная задача по поиску средств для исполнения новой программы Тирпица, постепенно склонялся к тому, что Германия не могла позволить себе содержать сильнейшую армию и второй по силе флот в Европе. «Мы не можем ослаблять армию, – писал он в 1908 г., – поскольку наша судьба решится на суше» [349]. Его правительство столкнулось с серьезным финансовым кризисом. С 1900 г. германский государственный долг почти удвоился, и изыскивать источники средств становилось все труднее.

Около 90 % всех расходов правительства приходились на армию и флот, а в течение двенадцати лет с 1895 по 1908 г. общие военные расходы удвоились, главным образом за счет роста вложений в военно-морскую программу. В обозримом будущем они должны были продолжить расти. Когда же Бюлов попытался поднять вопрос об ограничении этих трат, один из приближенных Вильгельма попросил его не делать этого, поскольку кайзер от этого лишь становится «очень недовольным» [350].