История доллара - Джейсон Гудвин Страница 49

В 1834 году Конгресс изменил соотношение между золотом и серебром, установленное Гамильтоном сорока тремя годами ранее. Прежнее соотношение недооценивало серебро в долларе, новое переоценивало. Бентон с упоением писал: «Золото хлынуло в страну по всем каналам торговли, старые сундуки расставались со своим содержимым, Монетный двор был занят работой: и через несколько месяцев, как по волшебству, изгоняемая на протяжении тридцати лет из страны наличность растеклась по стране, внушив радость и оптимизм всем отраслям промышленности». Золотые монеты стали называть «мятными леденцами Бентона» или «пулями Бентона». На протяжении почти двенадцати лет оба металла находились в обращении, причем золото потихоньку вытесняло серебро, пока его не обнаружили в Калифорнии и Австралии, после чего золото так подешевело, что серебро в серебряном долларе стало стоить $1,03. Поэтому монеты начали переплавлять или вывозить из страны.

Слова сенатора Бентона были отмечены той особой энергией запада, которая подходила безумной скорости изменений и свободе фронтира выбирать собственные метафоры. «Дикий» банк представлял собой человека, который печатал деньги, а затем делал все, чтобы избежать погашения этих банкнот по номиналу в обмен на золото. Вбросив наличность, он исчезал, как врач-шарлатан или мнимый земельный агент, наживаясь на мечтах и тревоге лишенных корней людей. Иногда отсиживался в отдаленном и глухом месте, где найти его и предъявить к оплате банкноты смог бы только зверолов или индеец. Возможно, поэтому такой банк и называли «диким» [88]. Часто он менял штат. Штаты назначали банковских инспекторов для проверки золотых резервов банков. К 1850-м годам эти инспектора, подобно искателям сокровищ, были людьми особого склада, которые принуждали людей, обменивать бумажные банкноты на золото в таких местах, куда вели лишь одинокие горные тропы, и поэтому инспекторы имели железные нервы. Но банки, как любой другой бизнес, предпочитали сговор конкуренции. Отъявленные «дикие» обычно долго не держались в благоразумных, подобных Нью-Йорку штатах, с хорошо развитыми средствами сообщения, но зато кишели в новых штатах вроде Мичигана. «Изворотливость янки и напористость жителей запада» соединялись, чтобы уладить дела с инспекциями. Банки Южного Мичигана договорились собрать сообща 5000 долларов золотом, которые путешествовали из банка в банк перед приездом инспектора. Пока сундук день за днем катался между Маршаллом, Батл-Крик и Каламазу, вспоминал один старожил, «между ним и этими золотыми монетами, должно быть, возникла трогательная дружеская близость». Иногда там было не так уж много золотых монет: лишь тонкий слой поверх целого сундука битого стекла или гвоздей.

Банки Дикого Запада разводили целый бродячий зверинец из денег: «красных волков», «рысей», «короткохвостых», «синих акул», «синих тюленей». Когда детекторы заводили в тупик, американцы оставались со своими деньгами один на один. Они проверяли, похожи ли купюры на подлинные, затем щупали бумагу. Чем более изношенной и грязной выглядела купюра, тем с большей вероятностью она прежде была в обращении: в большом числе сопричастных таился элемент надежности. Затем ее смотрели на свет в поисках булавочных проколов, сделанных банковскими клерками, когда те скрепляли банкноты вместе: чем больше таких отверстий, тем лучше.

Один банкир из Айовы в 1850-х сортировал деньги по отдельным классам, причем самые сомнительные складывал на поднос с надписью «Разношерстные с запада», куда шли «сброд и обрезанные хвосты — все, напоминающее банкноты… короткохвостые… моксостомы… дикие кошки… полосатые тюлени». «Впредь, — шутливо возвещал в газетах в 1838 году один торговец из Айовы, — я предпочту иметь дело с сосунками, идиотами или бесхарактерными верзилами и, время от времени, со знакомыми видами конского каштана или кукурузных дробилок. [89]Я больше никогда не доверю себя или свою собственность всем этим бредовым зверькам, завезенным из-за гор или озер».

В 1860 году Александр Л. Стимпсон, пионер и курьер, рассказал историю о банке Марокко, осуществлявшем свои операции из бочки с картошкой. [90]

Курьерская служба Стимпсона предлагала местным торговцам и брокерам на Среднем Западе услугу погашения банкнот, принадлежавших частным лицам. Стимпсон вел дела филиала в Индианаполисе и руководил целой командой курьеров, которые выслеживали банки и предъявляли им банкноты для погашения.

Состоятельный брокер учредил в Индиане 20 «диких» банков. Он взял у агента по продаже недвижимости список «бумажных городов» — поселений, существовавших только в умах учредителей и, возможно, на черновых вариантах кадастровых планов, хранившихся в сумраке зданий администрации округов, и затем учредил в каждом из них по банку. Марокко был одним из этих городов.

В контору Стимпсона поступила 1000 долларов банка Марокко. Под рукой не оказалось ни одного сотрудника, и он лично отправился в офис аудитора штата в Индианаполисе выяснить, где находится город Марокко. Все что ему смогли сказать — это что город находится в округе Ньютон, в северо-западной части Индианы.

Стимпсон отправился в этом направлении, проехав, насколько возможно, по новым индианаполисской и лафайетской железным дорогам, добравшись до самого Лафайета на дилижансе. Здесь ему сказали ехать ренселерской дорогой через округ Джаспер. Стимпсон арендовал лошадь и добрался до Ренселера, где никто не слышал ни о каком Марокко. Он выбрал самую ровную дорогу, какую смог отыскать в прерии, и поскакал в округ Ньютон.

Когда начало смеркаться, он увидел перед собой пару хижин. Одна из них была кузницей, там Стимпсон и спросил, в какую сторону ехать в Марокко. Кузнец ответил:

— Вам не нужно никуда ехать, Вы в городе Марокко.

— В этом городе есть банк?

Кузнец удивился:

— Да, но почему вы спрашиваете?

— У меня есть одно дело к этому банку, — ответил Стимпсон, — и я хотел бы его найти.

После минутного колебания кузнец спросил:

— А какого рода у вас дело?

Стимпсон твердо ответил, что может говорить о нем только со служащими этого банка, если их отыщет.

— Хорошо, — ответил кузнец, — привяжите вашу божью тварь здесь в тени, и я схожу с вами в банк.

Стимпсон проследовал за ним ко второй хижине. Стоило ему войти, как кузнец объявил:

— Это банк Марокко, садитесь.

Курьер спросил, не он ли работает здесь кассиром.

— Не знаю, как они меня зовут, — ответил кузнец, — но я веду все дела, какие нужно.

Стимпсон сказал ему о 1000 долларов, которые он хотел бы получить золотом.

— Хорошо, — ответил кузнец, — но сейчас слишком поздно. Вам придется переночевать. Мы уладим все дела завтра.