Сталин - Аллилуевы. Хроника одной семьи - Владимир Аллилуев Страница 49

После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев — это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток.

Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно быть требование — ни шагу назад без приказа высшего командования".

Этот приказ № 227 так и вошел в историю Великой Отечественной войны как приказ "Ни шагу назад". Только сказав "ни шагу назад", можно было в тех условиях сдержать натиск врага, угрожавшего самому существованию нашего Отечества. По силе своего воздействия этот приказ можно сравнить, пожалуй, с военным парадом на Красной площади 7 ноября 1941 года. Его действительно можно было приравнять к штыку. До начала разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом оставалось менее четырех месяцев.

В сентябре 1942 года я пошел в школу, что была расположена рядом с английским посольством.

К этому времени начали восстанавливать Зубалово, взорванное и сожженное осенью 1941 года. В конце лета 1942 года вся наша семья собралась под его гостеприимной крышей. Вновь там жила Светлана с няней Сашей, Гулька с няней, моя мама и я, Галина с сыном Александром, Василий, Александра Николаевна и неизменный Клинч. Вскоре туда же приехал и дед из Тбилиси, Леонид, еще какое-то время оставшийся в Куйбышеве.

Летом к нам на дачу часто приезжал с соседней дачи Вано Микоян. Ездил он на мотоцикле, и мы с ним вместе катались. Все пятеро братьев — Степан, Владимир, Алексей, Иван и Сергей Микояны были дружны между собой. Три старших брата воевали, и младшие, оставшись одни, очень скучали без них. Однажды в дождливую погоду мы с Вано близ дачи Микояна на вираже наехали на улитку. Мотоцикл занесло, и мы с ним рухнули на асфальтовую дорожку. Обычно я сидел впереди на баке и поэтому упал первым, ударившись об асфальт лбом, только успел приподняться, как на меня свалился Вано, я снова ударился, но уже другой стороной. Ничего страшного не случилось, но вид у меня был столь живописным, что Анастас Иванович, приехав на дачу к ужину, с большим изумлением взирал на мой изукрашенный лоб и с недоверием слушал мой рассказ о том, как я ударился о шкаф.

В боях под Сталинградом погиб Володя Микоян. Это известие почему-то скрывали от Ашхен Лазаревны, Вано и Серго. Вано, видимо, догадывался о случившемся и часто допытывался у меня о брате. Я знал о гибели Володи от Василия и однажды не выдержал очередного "допроса" и сказал правду. Так эта горестная весть дошла до жены Анастаса Ивановича, а мне за это крупно досталось от мамы и Василия.

Под Сталинградом погиб и сын Долорес Ибаррури Рубен.

Не могу не коснуться судьбы Леонида Хрущева, который тоже воевал под Сталинградом. В "Военно-историческом журнале" за 1990 год, в четвертом номере, была опубликована статья Б.Е. Пестова — "Погиб? Пропал без вести? Жив?", в которой приводится письмо майора в отставке Андреева. Ссылаясь на заместителя начальника управления кадрами Министерства обороны СССР в 1945–1969 годах И.А. Кузовкова, он утверждает, что в 1943 году летчик Л. Хрущев попал в плен к немцам. По настоятельной просьбе И.С. Хрущева Сталин дал согласие на обмен сына Хрущева на немецкого военнопленного. Обмен состоялся, но сотрудники НКВД установили, что Леонид, будучи в плену, сотрудничал с немцами. По решению военного трибунала Леонид Хрущев был приговорен к расстрелу. После вынесения такого сурового приговора Никита Сергеевич обратился к Сталину с просьбой помиловать сына, но Сталин отказал ему, мотивируя свой отказ тем, что у него нет ни юридических, ни моральных прав не согласиться с решением военного трибунала.

По мнению И.А. Кузовкина, Н.С. Хрущев запомнил это Сталину и затеял впоследствии кампанию по разоблачению культа личности в отместку за сына. Автор статьи говорит, что многое в судьбе сына Н.С. Хрущева неясно, тем более что из личного дела Леонида при неизвестных обстоятельствах исчезла часть документов. Это, конечно, наводит на размышления.

Другую версию излагает в одном из своих интервью Е.Я. Джугашвили, сын Якова и Ольги Голышевой. Он ссылается на сведения, полученные им от В.М. Молотова и Главного маршала авиации А.Е. Голованова, в войну командующего авиацией дальнего действия:

"У Хрущева от первого брака был сын Леонид. Одним из его развлечений была стрельба по бутылке, стоящей на голове человека. Кстати, этим увлекались и некоторые немецкие офицеры. Только подопытным материалом у них были военнопленные. В одном из таких упражнений Леонид вместо бутылки попал в голову своему товарищу и убил его.

Об этом стало известно Сталину. Хрущев, как член Военного Совета одного из фронтов, первый секретарь ЦК КП(б) Украины, начал спасать сына от наказания. На встрече с Хрущевым Сталин спросил его: "Вы ходатайствуете о своем сыне как член Политбюро или как отец?" — "Как отец", — ответил Хрущев. Тогда Сталин задал ему вопрос: "А вы думали о том отце, сына которого убил ваш сын? Что он скажет?"".

Война диктовала законы военного времени, и они были законом для всех. Леонид из офицеров был разжалован в рядовые и направлен в штрафной батальон. Вскоре попал в плен. Немцы, узнав, что среди пленных сын члена Политбюро, стали использовать его для агитации в прифронтовой полосе, выступая по радио, он агитировал советских солдат и офицеров сдаваться в плен.