От знахаря до врача. История науки врачевания - Говард Хаггард Страница 49

Эпидемии продолжают беспрепятственно вспыхивать в странах менее цивилизованных, чем наша, но эти вспышки не вызывают у нас тревоги за нашу собственную безопасность. Очень многие считают, что мы невосприимчивы к этим болезням или что в силу законов географического распределения эпидемии не могут распространиться на наш географический ареал. В действительности мы обладаем по отношению к опасным инфекциям не большим иммунитетом, чем обитатели средневековой Европы. На свете очень мало болезней, для которых существуют надежные географические барьеры. Эффективны в этом отношении только современные профилактические мероприятия. Азиатская холера – болезнь эндемичная для Индии, но в Америке в настоящее время не встречается. Тем не менее в 1832 году холера вырвалась из своего азиатского очага и поразила большую часть Европы и Северной Америки. Первый случай холеры был зарегистрирован в Квебеке, а оттуда по путям сообщения болезнь распространилась до Великих озер и быстро достигла пограничных постов в верхнем течении Миссисипи. В том же году холера дошла до Нью-Йорка, и за период до 1840 года в городе от нее умерло четыре с половиной тысячи человек. В 1883 году началась пандемия холеры. Болезнь снова пришла в Нью-Йорк, но в это время в городе действовала система профилактических мер, и умерли всего 9 человек. С тех пор в Нью-Йорке не было ни одного случая смерти от холеры, несмотря на то что в других частях света время от времени случались большие эпидемии. Медицинские осмотры и карантин иммигрантов являются действенным барьером на пути распространения этой болезни.

Желтая лихорадка помешала французам построить канал через Панамский перешеек. Смертность среди рабочих была так высока, что, как говорят, под каждым стыком Панамской железной дороги похоронено по одному французу. Желтая лихорадка была болезнью, делавшей Панаму «могилой белого человека» до тех пор, пока генерал Горгас не предпринял мер по обузданию желтой лихорадки. В нашей стране никто не волнуется по поводу возможности эпидемии желтой лихорадки. Тем не менее во время эпидемии 1793 года эта особо опасная инфекция убила десять процентов населения Филадельфии. Положение дел хорошо описано в документе того времени: «Ужас жителей Филадельфии превзошел все мыслимые границы. Страх и отвращение читались на всех без исключения лицах. Из тех, кто остался в городе, очень многие заперлись в своих домах, боясь выходить на улицу.

Тела самых уважаемых граждан, даже тех, кто умер не от лихорадки, вывозили на кладбища на платформах дилижансов, которыми управляли негры; никто из друзей и родственников не провожал умерших в последний путь, а на погребениях обходились без положенных церемоний. Люди поспешно сворачивали в сторону при виде приближавшегося катафалка. Многие перестали ходить по тротуарам и держались середины улицы, чтобы не оказаться вблизи домов, где люди умирали от желтой лихорадки. Люди, идя по улице, избегали подходить близко к знакомым и друзьям, обозначая приветствие на расстоянии холодным кивком. Старинный обычай обмениваться рукопожатиями канул в Лету – люди просто шарахались даже при виде протянутой руки. Любого человека с траурной повязкой на рукаве обходили стороной, как гремучую змею, а некоторые гордились своим искусством подходить к людям исключительно с наветренной стороны. В самом деле, сомнительно, что даже в Лондоне, во время пика чумы, царил такой ужас, как в Филадельфии во время эпидемии желтой лихорадки, которая свирепствовала в городе с 24 или 25 апреля до конца сентября. Учитывая такое плачевное положение дел, мы не станем удивляться жутким сценам, указывавшим на полный распад отношений даже к самым близким и дорогим людям. Кто, не испытывая ужаса, может видеть, как муж бросает больную жену, с которой прожил в любви и согласии больше двадцати лет, как жена оставляет мужа на смертном одре, как родители без сожалений оставляют единственного ребенка, как дети неблагодарно бегут от родителей, бросая их на произвол судьбы и не интересуясь ни их здоровьем, ни их пропитанием?..»