Мой муж – Николай II. Дарите любовь… - Александра Романова Страница 48

Ну прости меня, если я поступила неправильно, спросив мнения Калинина о присланном тобою списке. Так как мы ему доверяем – он вчера приходил к ней на 2 часа, – я ее просила узнать, что ему известно об этих людях. Он обещал молчать о том, что видел фамилии кандидатов. Только прежде всего просил поскорее уволить Макар(ова), не зачисляя его в Гос. сов., – другие тоже не были туда зачислены, – и не обращать внимания на письмо Тр-ва. Поверь совету нашего Др(уга), а теперь и Кал-на также – он опасен и держит Тр(епова) вполне в своих руках; другие, напр. Жевахов, также знают это. Он несколько времени тому назад говорил с Щегловит(овым), который находит, что Добровольский, которого он знает, вполне на своем месте. Я думаю, ты поступишь правильно, назначив его. Я знаю, Добров(ольский) очень против проекта предполагаемой реорганизации Сената (кажется, получившего согласие Гос. сов. и теперь представленного на рассмотрение Думы). Он говорит, что он будет столь же дурным и левым, как Дума, и ненадежным. Он мне это говорил при свидании. Я тогда говорила только о Сенате и Георгиев. комитете. Пошли за Калининым, как только приедешь сюда, а потом за Добровольским для переговоров и поскорее назначь Щегловит(ова). Он подходящий человек и на этом месте будет стоять за нас и не допустит скандалов. Твой приказ произвел на всех прекрасное впечатление – он явился в такой подходящий момент и так ясно показал твой взгляд на продолжение войны. Представь себе, бедная Зизи была очень взволнована: Милюков в своей речи говорил о Лиле Нарышкиной, Лихтеншт., шпионах etc. и сказал, что она занимала высокую должность при дворе, смешав ее с m-me Зизи. Бедная старушка слышала, что это попало в провинциальные газетки. К ней прилетели все Куракины, и ей пришлось объяснить им все – ее «надзирательницы» полны ужаса, генерал в действующей армии, как мы можем терпеть вокруг себя таких изменников, вечно намеки на меня и моих людей!!! Она послала за Сазоновым (закадычным другом Мил(юкова) и велела ему все объяснить и настоять на том, чтобы тот написал в газетах, что был введен в заблуждение. Это появится в «Речи», и теперь она опять успокоилась. Они задевают всех окружающих меня.

Лиля находится в «Астории» под надзором полиции. Бедный старик Щеголь умер прошлой ночью. Это лучше для него, потому что он был так болен! Я собираюсь на днях поймать Ресина и сказать ему, чтоб он обратил внимание на своих офицеров. Комар. был всегда с ними, а он никогда, и полк стал очень плохим и даже левым. С этим полком очень трудно, раз он такой смешанный, а потому требует головы, чтоб держать его в руках и направлять. О них совсем нехорошо отзываются. Солдаты его не любят, потому что он жесток, а офицерами он совсем не занимается. Только что был старик Шведов. Представь себе, когда он сказал Трепову, что он будет членом Совета по твоему и по моему желанию, тот отвечал, что его не касаются приказания, данные Штюрм(еру), и что от тебя он этого не слыхал. Он принес мне список всех членов, и мы можем вместе просмотреть их вычеркнуть и прибавить новых. Он ненавидит Кауфмана, говорит, что он говорил большие гадости, вычеркни его. Надо взять щетку и вымести сор и грязь и достать новые, чистые щетки для работы.

Горячее спасибо за милое письмо. Бедняжка, ты устанешь завтра – помоги тебе Бог. Только военные, и никаких политических вопросов! Все беснуются по поводу твоего приказа, особенно, конечно, поляки. Котенок залез в камин и чихает там.

Я рада, что ты видел Багратиона – как интересно все, что касается его дикарей! Не надо говорить «безвольный», а только слабоват и не уверен в себе и чересчур легко доверяется дурным советам.

Ну, благословляю тебя, целую, для меня ты все. Бог да благословит и сохранит тебя!

Навеки твоя надоедливая

Солнышко.

Одно из последних фото царской семьи. Накануне «великих потрясений», накануне революции, разрушившей уклад жизни миллионов людей

17 декабря 1916 г.

Дорогой мой!

Опять очень холодно, и легкий снежок. Эту ночь спала 5 часов, для меня вполне достаточно, – сердце не особенно хорошо и неважное самочувствие. Видишь ли, состояние моего сердца с некоторого времени ухудшилось. Я не давала себе отдыха, хотя имела на то полное право, но была лишена возможности это сделать. Мне было необходимо бывать в госпитале, чтобы дать иное направление своим мыслям, приходилось принимать кучу людей – душевная напряженность за эти последние тяжелые месяцы, конечно, должна была отразиться на слабом сердце; эта чудная поездка в Новгород в физическом отношении была очень утомительна – вот старая машина и пришла в негодность. Надеюсь, что мне удастся поправиться хотя бы к предстоящему Рождеству. С самого начала войны я не была на елке – ни в госпитале, ни в манеже. Сегодня днем более, чем когда-либо, буду думать о тебе да благословит Господь все твои замыслы и планы! Надеюсь, что тебе удастся предварительно помолиться перед образом. Я заказала всенощную на дому и (хотя это очень глупо) обедню завтра в 9 в пещерном храме. А. тоже будет там, и мы затем в 10 часов хотим исповедоваться. Еще раз прости за все причиненные мною тебе огорчения и заботы, мой любимый, весь завтрашний день сердце и душа будут полны тобой. Каков новый генерал, сменивший Пустов(ойтенко)? Этому последнему, вероятно, было тяжело покидать тебя – какой это милый, честный и преданный человек!

Посылаю тебе бумагу, в которой изложены некоторые мысли Сухомлинова относительно Думы, ты можешь ее просмотреть в поезде. Я не могу понять, почему задуманное Воейковым не было исполнено еще 2 недели тому назад, как предполагалось. А вот еще сплетня: Анина мать сказала ей, что Кривошеин и Игнатьев осыпают меня благословениями за то, что я в своей телеграмме просила тебя передать все продовольственное дело в руки Риттиха. Во всем этом ни слова правды – вот как люди спокойно лгут и не видят в этом никакого греха!

Ты ведь в поезде дочитаешь этот прелестный английский роман?

Какая радость, какая отрада вновь увидеть тебя дома! В подобное время разлука, уверяю тебя, минутами может довести до отчаянья и даже до сумасшествия.

Насколько было бы легче все это вместе переносить и обсуждать, вместо этих писем, которые – увы – менее действительны и которые зачастую должны были тебя раздражать, мой бедный, кроткий ангел! Но я должна пытаться быть противоядием к яду, подносимому другими.

Вполне ли избавился Бэби от своего глиста? Он после этого начнет толстеть и больше не будет таким прозрачным – милый мальчик!

Мы сидим все вместе – ты можешь себе представить наши чувства, мысли – наш Друг исчез. Вчера А. видела его, и он ей сказал, что Феликс просил Его приехать к нему ночью, что за Ним заедет автомобиль, чтоб Он мог повидать Ирину. Автомобиль заехал за ним (военный автомобиль) с двумя штатскими, и Он уехал. Сегодня ночью огромный скандал в Юсуповском доме – большое собрание, Дмитрий, Пуришкевич и т. д. – все пьяные. Полиция слышала выстрелы. Пуришкевич выбежал, крича полиции, что наш Друг убит.

Полиция приступила к розыску, и тогда следователь вошел в Юсуповский дом – он не смел этого сделать раньше, так как там находился Дмитрий. Градоначальник послал за Дмитрием. Феликс намеревался сегодня ночью выехать в Крым, я попросила Калинина его задержать.