Люди Грузинской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Владимир Лучанинов Страница 48

Во время учебы мы принимали участие в студенческих экспедициях, которые были организованы по инициативе Святейшего при университете в 2001 году. Студенты приезжали в Джавахети на месяц, жили в палаточных лагерях, днем трудились на археологических объектах, ездили на экскурсии, а вечером устраивали культурную программу: беседы, лекции, кинопросмотры. Два-три раза в неделю мы собирались и смотрели фильмы, потом вместе их обсуждали. Каждый студент мог заранее подготовить свою лекцию о том, чем сам интересовался: о музыке, живописи, литературе, кино – и летом в экспедиции ее прочитать. Мы с подругой выбрали тему кино, а когда готовились, настолько увлеклись, что уже не смогли остановиться.

В Тбилиси я продолжила кинопросмотры с небольшими лекциями для студентов из числа своих знакомых, а после окончания университета я решила пойти в магистратуру ВГИКа. Там после первого высшего образования надо было учиться два года на факультете «Кинодраматургия и киноведение».

Мы поступили вместе с моей подругой Нино. И когда мы приехали в Москву в 2006 году, наступило обострение российско-грузинских отношений. Получилось так, что мы прилетели – и сразу же вслед за нашим рейсом пошли сплошные отмены. За нас переживали, звонили, хотели вернуть домой. В грузинских новостях информация подавалась так, что повсюду в Москве грузин останавливают, отбирают документы, задерживают, принудительно депортируют. И это так и было, очень многим грузинам тогда пришлось уехать, например, моей двоюродной сестре. Она тоже приехала учиться, но ей ее институт не продлил визу и регистрацию. А нам повезло, мы попали в замечательный круг общения: все доброжелательные, никакого напряжения не ощущалось. Заведующая кафедрой во ВГИКе – замечательная женщина, прямо как мама нас встретила: «Если что-нибудь понадобится, приходите, не стесняйтесь. Даже если возникнут финансовые сложности, помогу». И все последующие два года обстановка во ВГИКе была такой же дружелюбной. И на улице за все это время нас ни разу не остановили и документы никогда не проверяли.

Однокурсники и знакомые в Москве удивлялись, что мы постимся и ходим в храм. В Грузии никого этим не удивишь, а в Москве почему-то среди молодежи считалось, что раз ты верующий, значит, должен от всех отличаться, ходить в платке, юбке в пол и все такое.

– Вы же обычные люди! – говорили нам с Нино. – Одеваетесь нормально, рок слушаете, на современные выставки ходите, да и учитесь вообще-то во ВГИКе…

– Ну и в чем здесь противоречие? – удивлялись мы.

– Как в чем? Церковь же осуждает кинематограф!

Но мне и самой сначала показалось удивительным, когда я была на церковных службах в Москве, что молодых людей здесь не так уж много, а те, что есть, по большей части несколько странные, и правда сильно отличающиеся, похожие на. людей с проблемами. Увидишь и сразу поймешь: «православный», – правда, не совсем в хорошем смысле. Первое впечатление было таким, что нормальных успешных молодых в Москве вера совершенно не интересует.

В 2008 году я защитила диплом, собралась в аспирантуру, но началась война, поэтому поступление пришлось отложить. После Москвы было нелегко вернуться к спокойному ритму Тбилиси, где ничего особенного не происходило. А в Москве всегда не хватало времени, главной проблемой было то, что многие интересные мероприятия совпадали друг с другом. Мы с подругой начали работать в школах, организовывать кинопоказы для старшеклассников.

Через некоторое время в Тбилиси приехала группа русских паломников на неделю, добрались они с большими проблемами. А в довершение всего оказалось, что турагентство, встречавшее их здесь, не имеет ни одного православного гида, способного рассказать о христианстве в Грузии и показать не вагон Сталина, а монастыри и святыни. Эти паломники вышли на папу, попросили помочь с гидом, а папа предложил попробовать мне. Я согласилась, всю неделю была вместе с этой русской группой. Мне очень понравилась Марина – руководительница группы. Я Марине, видимо, тоже понравилась, потому что по окончании наших поездок она предложила сотрудничать напрямую, без турагентств, самой мне организовывать маршруты и мероприятия.

И мы начали сотрудничать. А я к этому времени поступила в аспирантуру ВГИКа, было очень удобно, потому что практически все время я находилась в Москве, а с группами выезжала домой, в Грузию. И вот через год, в мае я должна была везти большую группу – двадцать восемь человек (до этого самая большая была – пятнадцать). Я, конечно, переживала. Автобус нашла ровно на двадцать восемь мест. И вдруг за два дня до отъезда группы в Тбилиси Марина говорит, что очень хотят поехать еще два молодых человека, просят, если можно, включить их в группу. Что делать? Я сказала, что уже поздно, потому что придется брать автобус на сорок мест – а это накладно, да и группа уже слишком большая. Сказала, но все-таки решила позвонить и посоветоваться с папой.

– Ну, раз очень хотят приехать, тем более молодые парни, – рассудил папа, – давай не будем им отказывать.

В общем, я согласилась. Одним из этих молодых людей оказался Кирилл – мой будущий муж.

Кирилл: Я воспитан в Православии с детства, однако сказать, что я был верующим и по-настоящему воцерковленным всегда – это неверно. Я закончил православную классическую гимназию «Радонеж», попал на годы ее расцвета и угасания. Гимназия мне очень многое дала, например, древние языки, которые нам крайне настойчиво впихивали. Мне это помогло в том, что теперь не страшно учить незнакомый язык. Вот уже третий год учу грузинский с большим удовольствием, прочитали вместе с Аней почти полностью «Я, бабушка, Илико и Илларион» Нодара Думбадзе⁶⁶—я очень любил эту книгу в русском переводе и даже не мог и представить, что когда-нибудь прочту ее на языке оригинала!

В старших классах – очаковское пиво и чего покрепче, сигареты, матерщина… Почти все, что было нам запрещено, я воспринял с обратным знаком, но при этом старался перед взрослыми казаться правильным молодцом, ибо был всегда отличником. Лицемерие, одним словом. ^[66]

После гимназии поступил в МГУ на факультет биоинженерии и биоинформатики. Собственно, серьезно и сознательно воцерковляться я стал уже ближе к окончанию МГУ, когда попал в такую жизненную ситуацию, что либо в Церковь, либо кранты.

Внутренние изменения начались с двух моментов: с вопроса «Что есть я как личность? Где во мне что-то постоянное и что это?» и с понимания, что я себя везде и всюду оправдываю и сам с собой лжив. Честность с самим собой – так я поначалу сформулировал для себя вектор своей внутренней жизни. Ну и дальше уже что-то начало меняться.