Великие загадки мира искусства. Истории о шедеврах мирового искусства - Елена Коровина Страница 48

Корона королевы Виктории

Наутро Мария пожелала сама взглянуть на рухнувшие стены. Опознать погибших было сложно, на тело Дарнлея Мария наткнулась в саду. Вероятно, взрывная волна выбросила его туда. Рядом с телом валялся сапфир. Мария подняла его, и вдруг в голову ей пришла невероятная мысль: может, Генри не по собственной воле хотел отдать Шотландию под власть Англии – может, именно проклятый сапфир стремился к объединению властей?..

После смерти Генри Дарнлея королем Шотландии был объявлен годовалый малютка Яков I. Ему и достался родовой сапфир. Дальнейшая судьба необузданной и несчастной Марии Стюарт известна всем: потеряв шотландский трон, она бежала в Англию, но была брошена в тюрьму, а позднее и казнена по приказу Елизаветы I Английской. Но судьба извилиста. Бездетная Елизавета была вынуждена назвать своим преемником ближайшего родственника – Якова Шотландского. Так сын Марии и Дарнлея в 1603 году стал королем Англии и Шотландии – Иаковом I.

Началась эра Стюартов на английском престоле. Однако о пророчестве Иаков не знал, так что знаменитый сапфир просто лежал в королевской казне, которая находилась в Тауэре. Правление Стюартов, как известно, было бурным – Карла I, сына Якова Шотландского, казнили во времена первой революционной волны. И хотя его сын Карл II все же сумел вернуть себе трон, но следующего короля Иакова II революция вновь смела с престола. Хорошо, хоть Иаков сумел сбежать во Францию с драгоценностями короны, среди которых был и знаменитый «Шотландец», как назвали сапфир Стюарта в Париже. После смерти Иакова камень жил во Франции у его сына, потом в Риме у внука – кардинала Генри Йоркского. Именно он и распорядился после своей смерти переправить камень на родину.

Дело оказалось непростым. В Европе шли Наполеоновские войны. Но верный слуга кардинала Анджело Бенелли сумел добраться до Лондона и передать сапфир в королевскую казну. Однако камень не заинтересовал правящего короля Георга III. Тот был уже слаб умом и мало о чем заботился.

Однако в 1837 году на трон вступила юная умница, восемнадцатилетняя королева Виктория. Она решила создать для своего коронования новую корону и пожелала познакомиться с историей камней, которыми владела. Среди других драгоценностей любопытная Виктория заприметила сапфир и захотела узнать его прошлое.

У взволнованного хранителя казны задрожал голос: «Это сапфир Стюартов, принадлежавший еще древним королям Шотландии. О нем существует старинное пророчество: «Когда главный камень Шотландии соединится с главным камнем Англии, вся земля обретет истинное могущество!»

«А какой камень считается главным в Англии?» – поинтересовалась Виктория. Казначей с поклоном подал ей огромный рубин: «Вот «Черный принц», ваше величество. Его история известна с XIV века, когда его привез в Англию наследник престола Эдуард, прозванный за храбрость Черным принцем. От него рубин и получил свое имя».

«Так чего же вы ждете? – вскричала мудрая Виктория. – Немедленно воссоедините оба камня и вставьте их в мою новую корону! И да будет Британия самой могущественной в мире!»

Сапфир Стюарта почистили, обмерили, взвесили. Узнали, наконец, что после всех исторических перипетий он представляет собой овальный камень глубокого синего цвета полтора дюйма в длину и дюйм в ширину, массой 104 карата. По приказу королевы его вставили на лицевую сторону большой императорской короны – рядом с рубином Черного принца. Так наконец-то исполнилось тайное желание сапфира – сошлись «Шотландец» и «Англичанин». А Великобритания обрела небывалое могущество – стала империей, над территорией которой никогда не заходит солнце. Вот и не верь после этого пророчествам!

С тех пор сапфир Стюарта всегда на королевской короне. Правда, в 1910 году при коронации Георга V, внука Виктории, легендарный камень перенесли с лицевой на тыльную сторону короны. А его место занял недавно найденный алмаз «Звезда Африки-2». И почему, спрашивается, новый король не оставил все как было при бабушке? Перемена мест, вероятно, смутила легендарный сапфир – он перестал радеть о могуществе страны. Империя начала разваливаться. Впрочем, возможно, сапфир и не виноват. Просто ХХ век оказался роковым для всех империй…

Дама в черной мантилье и алмаз невест

Жизнь знаменитого синего бриллианта, названного по имени одного из владельцев «Виттельсбахом», сама по себе сплошная загадка. Но она же включает в себя тайну одной из самых знаменитых картин великого испанского живописца Диего Веласкеса (Диего Родригес де Сильва Веласкес, 1599–1669).

Дама в черной мантилье и плотной вуали, скрывавшей лицо, глухо произнесла: «Вы должны написать мой портрет, дон Диего!»

Веласкес окинул незнакомку пытливым взглядом: мантилья дорогая – подбита мехом, расшита золотыми нитями. В черной вуали блестят бриллианты. Дама явно богата. Но явилась вечером в мастерскую художника – одна, без дуэньи?! Это невероятно! Мадридские красавицы и носа не кажут на улицу без сопровождения, иначе их ждет жестокое осуждение общества. Может, незнакомка живет в одной из комнат огромного королевского дворца, как и сам Веласкес? Тогда она просто пробралась по темным коридорам. Но все равно – как осмелилась она незваной войти к мужчине?!

Веласкес не любил загадок и недомолвок. Он слишком дорожил своим местом при дворе короля Филиппа IV. И потому ответил не очень любезно: «Я не пишу по заказу, сеньора. Тем более незнакомых людей». Незнакомка приблизилась, повысив тон: «Меня вы напишете!» Из-под вуали сверкнул гордый взгляд. Художник напрягся: где он мог видеть эту женщину? Но вспомнить не успел – мантилья полетела на пол. Прямо перед художником оказалась молодая красавица – совершенно обнаженная, но с черной вуалью, закрывавшей лицо. «Напишите меня так!» – не попросила – приказала она.

Алмаз невест

Веласкес застыл как вкопанный. Что делать? Прогнать безумную незнакомку? Но как?

Он не слишком-то разбирался в хитросплетениях этикета. Он же вырос не в Мадриде, а в провинции. Конечно, прошло уже четверть века с тех пор, как он, недотепа из Андалусии, появился в 1623 году в столице. Тогда 24-летнему Веласкесу выпало огромнейшее счастье стать личным живописцем короля. Но что сейчас может сказать монарх, увидев портрет обнаженной?! Это в Италии художники пишут и натурщиц, и любовниц, и богатых дам без одежды. А в мрачной католической Испании такое невозможно. Что скажет церковь и ее оплот – набожный Филипп IV?! Никто еще не изображал здесь ничего подобного…

Но что, если именно ему, Веласкесу, суждено стать первым? Недаром же он – «первый живописец короля». Да и разве он каменный – глядеть на такую красоту, когда она сама просится на холст?! В конце концов, если возникнут вопросы, всегда можно сказать, что холст с обнаженной красавицей он привез из Италии. Он же недавно был там.