1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - Дмитрий Зубов Страница 48

После полудня 13 декабря силы правопорядка предприняли первый штурм. Впереди бежали пожарные с топорами, очищавшие улицу от заграждений, за ними, стреляя, двигались полицейские и казаки. Подпустив наступавших поближе, рабочие открыли огонь из всех стволов. В итоге, потеряв несколько человек убитыми, полиция отступила. Первый успех вдохновил оборонявшихся, и они столь же решительно отразили и вторую атаку. Поняв, что взять баррикаду с ходу не удастся, чины стали ждать подкреплений. По приказу и. о. губернатора в Сормово перебрасывались армейские части с артиллерией. Восставшие тоже не теряли времени зря, заложив на обочине Большой улицы фугас с дистанционным управлением.

Рано утром 14 декабря полиция начала артподготовку. Позиции орудий находились у здания клуба служащих ^[30], откуда до главной баррикады было 800 метров. Первые три снаряда пролетели выше здания школы, четвертый разорвался у баррикады. После этого пушка открыла ответный огонь. Из окон последнего этажа боевики наблюдали в бинокль результаты попаданий и корректировали огонь. Однако полицейские все же стреляли гораздо точнее. Один из снарядов влетел прямо в окно, пробил внутренние перегородки и взорвался в задней классной комнате, убив и ранив 6 человек. После длительного обстрела здание получило серьезные повреждения и было объято дымом, баррикада также была местами разрушена. Рабочие несли потери, однако продолжали отбиваться. Перестрелка на Большой улице продолжалась несколько часов.

Однако силы все же были неравны. Вечером штаб восстания принял решение прекратить бой. Во-первых, чтобы избежать лишних жертв, во-вторых, с целью не допустить ареста лидеров сормовской организации большевиков. Павел Мочалов решил спрятать оставшийся арсенал, после чего незаметно рассеяться по поселку. Незадолго до заката боевики покинули баррикады и здание школы. Артиллерийский обстрел уже оставленных укреплений продолжался до темноты. Только убедившись в том, что оттуда никто не стреляет, полицейские, солдаты и казаки цепями двинулись в атаку.

Однако когда до главной баррикады им оставалось пройти около 100 метров, внезапно раздался мощный взрыв. Это все тот же рабочий-бомбист Иван Савин подорвал заготовленный накануне фугас! Взрыв на время задержал наступавших, позволив основным силам боевой дружины скрыться. К ночи все выжившие рабочие разбежались по домам и окрестным лесам, а тяжелораненых отнесли в заводскую больницу.

Баррикады, кропотливо построенные рабочими, разбирать не стали, опасаясь их последующего восстановления. Их просто обливали керосином и поджигали. Попутно полицейские сожгли и народную столовую – бывший штаб Сормовской республики. А заодно выпили там. Ночью кровавое зарево пожара осветило небо над поселком. Сормово, по воспоминаниям современников, представляло тогда печальную картину – виднелись остовы печей и каменные основания сгоревших зданий, кучи обгорелого кровельного железа были разбросаны по снегу. Исполняющий обязанности губернатора Фредерикс наутро телеграфировал министру внутренних дел Булыгину: «Вчера в Сормове действиями артиллерии, казаков, полиции все баррикады уничтожены».

Одновременно с этим шел штурм Московского вокзала, где оборонялась боевая дружина Сергея Акимова. В полдень 15 декабря артиллерия открыла массированный огонь по зданию и баррикадам, прикрывавшим подходы к нему. При этом часть снарядов взрывалась с перелетом в Гордеевке. После нескольких часов непрерывного обстрела уцелевшие революционеры вывесили белый флаг и сложили оружие.

Канавино и Сормово довольно сильно пострадали в ходе сражений, как будто здесь шла настоящая война. В последнем было разрушено 15 жилых домов и погибли десятки людей.

Под Новый год в Нижнем Новгороде были введены дополнительные меры безопасности. Вся губерния была объявлена на «положении чрезвычайной охраны», на улицах введен комендантский час, запрещалось передвигаться группами более двух человек, доступ в окрестные леса также был закрыт. Все легальные и нелегальные организации рабочих по распоряжению губернатора были объявлены вне закона. Вплоть до Рождества шли аресты и обыски, всего было задержано около 300 человек. При этом одного из лидеров восстания рабочего Виктора Шимборского, пытавшегося устроить драку с конвоирами, застрелили прямо на улице, а его коллегу Минина закололи штыками. Впрочем, многим бойцам, в том числе Павлу Мочалову и бомбисту Ивану Савину, удалось скрыться.

Сормовский завод, в свою очередь, 16 декабря объявил о временном прекращении работы и увольнении всех рабочих. Только 12 января 1906 г. предприятие объявило о новом наборе рабочей силы. При этом были введены жесткие требования и ограничения. Неблагонадежных, замеченных в уличных беспорядках, под разными предлогами не брали, некоторых тут же арестовывали. В течение полугода – до лета 1906 года поселок фактически находился на осадном положении.

Первый суд над участниками Сормовского восстания состоялся через год, 27–30 января 1906 года. Выездная сессия Московской судебной палаты приговорила к различным срокам заключения только 13 человек, причем лидеров среди них не оказалось. Второй процесс состоялся уже в мае 1909 года, когда полиции удалось разыскать еще нескольких активных участников беспорядков. Суд же над бомбистом Иваном Савиным проходил уже в марте 1911 года, когда события революции уже подзабылись и стали историей.

«Вчера московской судебной палатой с участием сословных представителей было рассмотрено дело по обвинению крестьянина дер. Завражья Кинешменского уезда Ивана Васильевича Савина (Савинова), 23 лет, в участии в Сормовском вооруженном восстании 12–14 декабря 1905 года, – рассказывала статья „Дело Савина“. – В отношении большинства участников этого восстания дело было уже разрешено приговорами палаты от 27 января 1906 года и 27 мая 1909 года.

Но из числа этих участников Л. Г. Белоусов и Ф. К. Рогожников от следствия и суда скрылись и до настоящего времени не разысканы. Скрылся также во время предварительного следствия и И. В. Савин, но в прошлом году был разыскан…

Обвинение против И. В. Савина сформулировано в обвинительном акте следующим образом. Он обвиняется в том, что в период времени 12-14 декабря 1905 года в с. Сормове, с целью насильственного посягательства на изменение установленного в Российской империи законами основными образа правления, принимал участие в возникшем с этой целью вооруженном восстании, во время которого он вместе с другими лицами учинил нападения на чинов полиции и присланные для усмирения восстания войска, причем производил в них выстрелы из револьвера, метал в них разрывные снаряды, устраивал на улицах заграждения для воспрепятствования действиям войск, взорвал устроенный перед этими заграждениями фугас и умышленно, для избежания обыска и поимки лишил жизни явившихся для осмотра дома, в котором он жил, казака Пономарева и городового Романова, бросил в них бомбу, взрывом которой последние оба, а также находившаяся тут же крестьянка Апулина, были убиты, т. е. в преступлении, предусмотренном 100 ст. уголовного уложения 2 ч. 1450 ст. улож. о наказаниях.