Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945 гг - Герберт Вернер Страница 48

В полдень мы обнаружили, что лодка полностью утратила способность к дрейфу и у нас не осталось кислорода. Теперь предстояло выбирать между самоубийством и капитуляцией. В отчаянной попытке отдалить хоть на час смерть или плен Фридрих закачал немного сжатого воздуха в срединную цистерну балласта. Шипение воздуха привлекло внимание охотников. Ещё один взрыв невероятной силы потащил лодку вверх. Как только иссяк сжатый воздух в цистернах балласта, она стремительно начала подниматься. Но затем взорвался ещё один комплект боезарядов, сильно ударив взрывной волной в правый борт лодки и послав её снова на дно. Мы ползали по центральному проходу, чтобы равномерно распределить свой вес, хотя и были уверены в неминуемом конце. Затем «У-230» плавно выровнялась на отметке глубиномера 300 метров и стала вибрировать в предсмертных конвульсиях. Люди захватили ртами резиновые шланги, втягивая горячий воздух из фильтров ёмкости с поташем и беспрерывно откашливаясь. Через восемь минут комплект из шести боезарядов взорвался за кормой. Затем всё затихло более чем на час. Сверху не поступало ни импульса «асдика», ни телеметрического сигнала, никакого звука.

Перейдя порог выживаемости, мы попытались спровоцировать «томми» на обнаружение своего присутствия ударами кувалды по корпусу лодки. Однако реакции сверху не последовало. «У-230» начала медленный подъем.

19.55. Наконец распахнулась крышка рубочного люка. Нас с Зигманом буквально вынесло на ходовой мостик огромным избыточным давлением, образовавшимся в корпусе. В глаза ударили солнечные лучи. Изобилие свежего воздуха и ни одного признака присутствия противника в пределах видимости. После внимательного обзора неба и моря мы занялись оценкой повреждений, полученных лодкой в результате бомбардировок. Кормовая топливная цистерна разбита. Из неё вытекала солярка, оставляя предательский маслянистый шлейф в кильватере. Для противника большое маслянистое пятно было бесспорным свидетельством прямого попадания в лодку. Вот почему англичане оставили нас.

Тем не менее лодка получила большие повреждения. Две цистерны были разорваны, баллер руля правого борта погнулся, лопнул фундамент под дизелем, не говоря уже о бесчисленных более мелких повреждениях. Потеряна большая часть солярки. Продолжение похода было невозможно: даже возвращение на базу стало проблематичным.

В 21.05 Ридель передал в штаб радиограмму, информируя его о нашем состоянии и мощной противолодочной обороне противника в центре Атлантики. Он сообщил также, что мимо нас прошли два конвоя, не позволив нам выпустить хотя бы одну торпеду. Однако упущенные нами шансы увеличить счёт потопленных судов противника не шли ни в какое сравнение с нашим неожиданным спасением. Только особая благосклонность Провидения позволила нам остаться в живых в то время, как многие другие лодки погибли на дне моря.

Вечером 15 мая на исходе четырёхдневного сражения были подтверждены гибель «У-456», а также двух других лодок. «У-266» и «У-753» никогда больше не откликнулись на запрос штаба об их координатах. Итогом битвы была потеря шести лодок. Седьмая получила такие повреждения, которые сделали её небоеспособной. Эта была катастрофа, вторая в мае 1943 года.

«У-230» тащилась на восток через необъятные пространства Атлантики. К счастью, два дня подряд не попалось ни одного самолёта. Однако тишина была омрачена рядом трагических радиограмм с других подлодок. Их расшифровка стала частью нашей ежедневной работы. Кипа радиограмм росла на столике капитана.

«Атакованы самолётом. Тонем. «У-463».

«Преследование конвоя прекратили. Атакованы самолётом. «У-640».

«Атакованы эсминцем. Тонем. «У-128».

«Эсминцы. Самолёт. Погружение невозможно. «У-528».

«Атакованы самолётом. Тонем. «У-646».

Эти лодки пропали навсегда. Мысли о неизбежности нашей собственной гибели сверлили нас тем более настойчиво, чем больше мы перехватывали радиограмм бедствия. Оставались часы, в лучшем случае дни до того, как нас настигнет противник и отправит в стальном гробу на вечное успокоение.

18 мая. На рассвете мы получили распоряжение произвести заправку топлива с подлодки «У-634» в сетке квадрата БЕ-81.

19 мая. Англичанам удались два прямых попадания. «У-954» и «У-273» были потоплены почти одновременно. Текст радиограмм, отправленный обеими подлодками, был одинаков. Только места их гибели разные.

21 мая. «У-230» в течение нескольких часов патрулировала в условленном месте встречи. В 13.15, когда мы уже начали сомневаться в существовании «У-634», глазастый Борхерт заметил лодку. Через 40 минут мы встали рядом с её бортом. Я выяснил, что командиром «У-634» был Далхаус, мой старый приятель по совместной службе в Голландии, где мы тралили мины. Мы перекинули с лодки на лодку резиновые шланги, дрейфуя одновременно по ветру. При помощи помп в наши цистерны было перекачано 15 тонн солярки. Заправка заняла почти два часа в беспомощном нервном ожидании воздушного налёта. Но самолёты не появились. С большим облегчением мы отошли от «У-634». Обе лодки взяли курс на Брест.

23 мая. «У-230» пересекла 15-ю западную долготу на подступах к Бискайскому заливу – чистилищу для наших подлодок. Мы перехватили новые радиограммы бедствия. Радиограмма с «У-91» информировала, что они видели, как была атакована и потоплена ударами с воздуха «У-752». Никто из её экипажа не спасся. В 10.40 мы совершили срочное погружение перед атакой британского самолёта «сандерлэнд». Не было запеленговано никаких радиолокационных импульсов. Очевидно, пилот полагался на собственное зрение. Эта атака стала началом шестидневного кошмара.

Под покровом темноты максимальная скорость хода «У-230» достигала всего лишь 12 узлов. Мы семь раз совершали срочные погружения, подверглись 28 атакам авиабомбами и комплектами боезарядов. К рассвету команда лодки была ошеломлена, оглушена и истощена. Мы скрылись под водой на весь день.

24 мая. Очевидно, англичане знали о том, что две подлодки следуют в порт. Их самолёты, включая базировавшиеся на суше четырехмоторные бомбардировщики, казалось, охотились именно за нами. В эту ночь мы девять раз уходили под воду и пережили в целом 36 бомбардировок с воздуха.

25 мая. Через три часа после рассвета мы вошли в смертельно опасную зону воздушного патрулирования противника. Двигаясь водой при абсолютном молчании, мы сумели ускользнуть от него сквозь дождь бесконечных, беспощадных и хищных импульсов «асдика». За час до полуночи лодка всплыла, но была обнаружена подстерегавшим нас самолётом. Во время первой же атаки четыре комплекта боезарядов сильно встряхнули нашу посудину. Неожиданно произошла вспышка в задней части центрального поста. Веер искр посыпался в тесном пространстве, нас окутали клубы ядовитого дыма. Лодка горела. Казалось, её невозможно было заставить всплыть и мы обречены на гибель. Наглухо задраили круглые люки двух переборок. Несколько человек с огнетушителями принялись гасить огонь. «У-230» выбросило на поверхность там, где только секунды назад самолёт сбросил нам свою дьявольскую визитную карточку. Клубы густого дыма душили нас. Огонь прыгал от стенки к стенке. Я прижал ко рту свой платок и вслед за капитаном прошёл в рубку. Лодка выровнялась. Мы поспешили на мостик. Кто-то выбросил на палубу боекомплект для нашей пушки. Заработал дизель с левого борта. Пламя вырвалось из рубочного люка. Мы двигались в ночи, как горящий факел. Наконец команде удалось погасить пожар внутри корпуса.