Патриарх Филарет. Тень за троном - Андрей Богданов Страница 48

За пять вёрст от столицы Филарета "встречали все бояре" (по словам "Нового летописца"), а главное — сам государь "с дворянами и со всем народом Московского государства". Михаил кланялся отцу в ноги, отец кланялся сыну-государю; "многие бо слезы быша тогда от радости у государя царя и у всего народу". Плакал ли Филарет, — летописец не упоминает.

За Каменным городом в Москве митрополита Ростовского и Ярославского встречали с крестами все церковные власти Первопрестольной. В память этого события был заложен храм пророка Елисея (между Никитской и Тверской улицами), установлено ежегодное празднество "большое", объявлена амнистия всем узникам, пребывающим в тюрьмах и ссылке.

Филарет прошествовал в Успенский, затем в Благовещенский собор для поклонения святыням. Но на Патриаршем дворе стать отказался, к великому огорчению устроителен праздника. Посетив сына в царских палатах, митрополит ушёл на подворье Троице-Сергиева монастыря.

Сломать сценарий официального торжества, однако, не может на Руси никто, даже такой человек, как Филарет Никитич. Пока он проявлял свой норов, "власти, и бояре, и всем пародом Московского государства" били челом царю Михаилу Фёдоровичу "со слезами, чтоб он, государь, упросил у отца своего, государя Филарета Никитича, чтоб вступился в православную християнскую веру и был бы на престоле патриаршеском Московском и всея Русин".

"И государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу их челобитье годно было. И пошёл со властьми и со всеми бояры ко отцу своему Филарету Никитичу, и молиша его". Митрополит долго "отпирашеся", ссылаясь на свою старость, на перенесенные скорби и "озлобления", на желание наконец пожить в тишине. Просители умоляли усиленно; Филарет стоял еще твёрже.

Ему сообщили, что более в России нет человека, "достойна быти таковому делу, и мужа во учениях божественных… зело изящна, и в чистоте жития и благих нрав известна. Наипаче же, — подходили просители к сути дела, — и сего ради, яко но плоти той отец царев, и сего ради да будет царствию помогатель и строитель, и сирым заступник, и обидимым предстатель".

Сопротивление Филарета только придавало соли этой церемонии. В конце концов власти напомнили ему о гневе Божьем за сопротивление воле всей земли, Освященного собора и явному Господнему соизволению. Никитич сдался и изволил стать патриархом. 21 июня царское семейство обсудило между собой подробности поставления, а 22—24-го числа оно весьма торжественно совершилось.

Для придания особого блеска церемонии использовали Иерусалимского патриарха Феофана, заехавшего в Москву, по остроумному замечанию летописца, по пути от Гроба Господня в Константинополь. Помимо прочего, Феофан вместе с русским духовенством дал Филарету ставленную грамоту, как бы заново утверждающую патриарший престол в России и право русских первосвятнтелей "поставляться своими митрополитами".

История этой грамоты показывает ещё одну черточку в характере Никитича. Когда в страшный пожар, уничтоживший значительную часть московских архивов, подлинник грамоты сгорел — а было это аж в 1626 г., - Филарет не поленился специально отписать Феофану, чтобы получить от него новую грамоту. Кроме того, он созвал собор русских архиереев, дабы они написали и скрепили печатями свою грамоту вместо сгоревшей.

Никаких, ни наималейших сомнений в законности поставления Филарета патриархом не имелось. Власть семьи Романовых к тому времени была незыблема. Оправданий Никитичу нс требовалось. Но в хозяйстве ничего пропадать не должно было! Одна ставленая грамота — мелочь. Ведь в то же время была проведена огромная работа по восстановлению всех архивов центральных ведомств, для чего на местах были собраны многие тысячи документов. Историки до сих пор благодарны за это Филарету Никитичу.