Балтийцы (сборник) - Леонид Павлов Страница 48

«1. Сведения о неприятеле неопределенные. Я считаю, что неприятельские силы находятся в Адриатическом море и что оба выхода из Мессинского пролива охраняются.

2. „Гебен“ выходит в 17 часов, ход 17 узлов. „Бреслау“ следует за ним в расстоянии 5 миль. С наступлением темноты оба сближаются. Первоначально я попытаюсь произвести впечатление прорыва в Адриатическое море. Если это удастся, то ночью поверну вправо и полным ходом направлюсь к мысу Матапан (южная оконечность Греции), чтобы достичь выигрыша во времени и, по возможности, освободиться от соприкосновения с неприятельским дозором».

Далее следовали указания, какими путями и в какие пункты следовать угольным транспортам.

6 августа 1914 года «Гебен» вышел из Мессинского пролива, за ним проследовал «Бреслау». По выходе из пролива почти немедленно вошли в соприкосновение с английским дозорным крейсером. Это был легкий крейсер «Глостер». Воздух был насыщен английскими оживленными радиопереговорами. Очевидно, много английских кораблей было поблизости. Английский крейсер упорно держался на почтительном расстоянии, ведя наблюдение. «Бреслау» склонился к северу, «Гебен», наоборот, – к югу. Таким образом, «Бреслау» очутился между двумя кораблями и начал теснить английский крейсер, давая возможность «Гебену» произвести намеченный маневр. Англичанин заметил маневр, круто повернул на «Гебена», но «Бреслау» последовал за этим маневром и сохранил свое положение. Сушон уклонился к востоку и взял курс на Матапан, «Бреслау» последовал за ним. «Глостер», оторвавшись, исчез во мраке ночи.

Английский младший флагман контр-адмирал Трубридж держался с четырьмя броненосными крейсерами и эскадренными миноносцами перед Отранским проливом, когда узнал о том, что германские корабли вышли из Мессины и взяли курс на Адриатическое море. Он слишком поздно понял маневр Сушона, попробовал начать преследование в южном направлении, но скоро отказался от этого маневра, считая, что не имеет права покинуть вход в Адриатическое море. Действия английского адмирала носили безусловно странный характер. Германские корабли прорвались на восток.

В 17 часов 10 августа 1914 года «Гебен», у мыса Галлес, поднял лоцманский флаг. В ответ турецкий эскадренный миноносец поднял сигнал: «Следовать за мной». В 17 часов 17 минут дружески встреченные, «Гебен» и «Бреслау» вошли в Дарданеллы и в 18 часов 35 минут стали на якорь у Чанака.

Адмирал Сушон мог гордиться достигнутым успехом. Какие огромные политические последствия повлечет за собой прорыв в Турцию германских кораблей, скажет всемирная история. Не появись он, адмирал Сушон, со своими крейсерами, вряд ли Германии удалось бы вовлечь Турцию в войну и привлечь Болгарию на свою сторону. Но тут, как всегда, когда адмирал доходил в своих воспоминаниях до действительного успеха прорыва, появлялось нехорошее чувство сомнения, которое он тщательно скрывал от всех. Так ли все это?

Адмирал встал и в волнении заходил по салону. Мягкий, пышный ковер глушил шаги, было приятно ступать, успокаивались нервы, мысль работала спокойно. Да, его успех наделал много шума в Англии и Франции. Французский адмирал Буэ-де-Лайперер и английский младший флагман адмирал Трубридж были отозваны, и адмирал Трубридж отдан под суд. Общественное мнение было возмущено и требовало строжайшего расследования «скандального и прискорбного случая». На страницах газет «эксперты» заявляли: «Чем бы ни кончилась война, это событие навсегда останется непонятным».

Парламент потребовал отдать адмирала Трубриджа под суд, однако английское правительство 30 августа 1914 года в парламенте заявило, что действия адмирала Мильна, командующего морскими силами на Мальте, адмиралтейством тщательно проверены, и лорды одобрили принятые меры. Военный суд, заседавший с 5 по 9 ноября при закрытых дверях, полностью оправдал Трубриджа, на чем верхняя палата не успокоилась, и лорд Сельборн высказал свое сомнение по поводу искренности правительства. Самое загадочное – это заявление лорда Керзона, закрывшего дебаты заявлением, что оба адмирала оправданы как выполнявшие приказы адмиралтейства. Неужели это заявление надо понимать как английскую политику далекого прицела? Понимать так, что адмиралтейство не особенно хотело мешать прорыву германских кораблей? Что не в интересах Англии, к моменту заключения мира, иметь проливы открытыми в руках русских, для свободного выхода Русской империи на Ближний Восток? Это так похоже на Англию. Если это так, то английское адмиралтейство неплохо разыграло комедию с «прорывом» «Гебена» и «Бреслау». Русских нельзя поздравить с союзником, но от этого ему, Сушону, не легче. Впрочем, об этом лучше сейчас не думать. Будущее покажет, кто был прав.

Адмирал снова опустился в свое глубокое, привычное кресло. Как-то сразу успокоился. В конце концов, его политический успех несомненен. Шаг за шагом он устранил все колебания Турции, добился от германского правительства гарантий, на которые напирала Турция, и, наконец, бросил на чашу весов последний козырь – золото. Турция получила от Германии 2 миллиона турецких фунтов. На германских кораблях подняли турецкие флаги, германские моряки надели фески, и, после осмотра флота султаном, Сушон был назначен командующим соединенными германо-турецкими морскими силами.

У него был свой план. Неожиданно напасть на русские черноморские порты, действуя одновременно всеми боеспособными кораблями объединенного германо-турецкого флота, и произвести настолько значительные разрушения, что ни Россия, ни Турция не могли уже пойти на попятную. Под влиянием Энвер-бея вышел приказ, подписанный морским министром: «Адмирал действует по высочайшему повелению султана, и флот обязан ему повиноваться».

Энвер стремился к той же цели, что видно из его секретного приказа от 22 октября 1914 года: «Турецкий флот должен добиться господства на Черном море. Найдите русский флот и атакуйте его без объявления войны, где бы его ни нашли».

Руки у него теперь были развязаны. В ночь с 28 на 29 октября 1914 года германо-турецкий флот, по тщательно разработанному плану, во главе с германскими кораблями «Гебен» и «Бреслау» (первый стал называться «Явуз Султан Селим», второй – «Мидилли») одновременно атаковал Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. Правда, материальный успех этого набега невелик, но он добился главной цели. Выступление германо-турецкого флота дало повод Русскому правительству для объявления войны Турции. Война началась.

Прошло лишь пять месяцев, и за это время многое изменилось. Перед турецким флотом стояли задачи, которые он старался выполнять с наибольшим успехом: это защита Босфора, набеговые операции на русские берега, нападение на русские торговые корабли, «показание флага» периодически в разных пунктах побережья, воодушевление турок и поддержка фланга армии.

Казалось бы, что аналогичные задачи стояли и перед Русским флотом, однако поведение русских раздражало адмирала Сушона. Командующий русским Черноморским флотом адмирал Эбергард явно проявлял признаки стремления к открытому бою, в то время, как он, Сушон, должен был избегать даже встречи с русскими, хотя все преимущества тяжелого артиллерийского боя были на его стороне. Язык цифр ясен. Флот русский – 22 крупных орудия, эскадренный ход – 14 узлов. Германо-турецкий флот – 31 крупное орудие, эскадренный ход – 17 узлов для турецких кораблей и 281/2 узла для «Гебена». Последний мог сражаться с тремя лучшими русскими кораблями и иметь тактические над ними преимущества.