Житейская правда войны - Олег Смыслов Страница 48

Кстати, до сегодняшнего дня, применительно к ополченцам, можно было услышать об «одной винтовке на троих». Однако вопрос этот изучался специалистами, которые признают вооружение ополченцев «в основном иностранным стрелковым оружием». Это то самое оружие, которое в Первую мировую войну союзниками было передано России. Оно, безусловно, считалось морально и технически устаревшим, и его потом не однажды пытались заменить. Что из этого получилось, изучала главный хранитель фондов Государственного музея обороны Москвы С.Е. Соболева:

«В связи с переводом дивизий народного ополчения в состав кадровых армий 7 августа 1941 г. командующий Резервным Фронтом генерал армии Г. К. Жуков обратился в ГКО со специальной докладной запиской, в которой пишет, что “32 и 33 армии, состоящие из 10 дивизий народного ополчения, прибывшие в состав Резервного фронта, имеют очень много недостатков и, если не будут приняты немедленные меры, имеющиеся недостатки могут привести к тяжёлым последствиям. В дивизиях имеется много совершенно необученных и не умеющих даже владеть винтовкой бойцов. Дивизии недовооружены, а имеющееся вооружение разных систем. В части засылаются боеприпасы других калибров…”»

В докладной записке начальника политотдела Главного управления новых формирований и укомплектования Красной армии бригадного комиссара Свиридова от 11 августа 1941 г. содержится просьба Военного совета Резервного фронта «заменить винтовки иностранных образцов на наши винтовки» в целях стандартизации вооружения и упрощения снабжения.

Начальнику Главного артиллерийского управления генерал-полковнику Н.Д. Яковлеву было дано указание заменить иностранные винтовки русскими. Однако, когда 3 сентября 1941 г. была проведена проверка состояния дивизий народного ополчения 32-й и 33-й армий Резервного фронта, то в докладе по итогам проверки о состоянии вооружения сказано: «ручным оружием части вооружены отечественными образцами, кроме 13 и 18 сд., где на вооружении находятся польские винтовки, обеспеченные штыками на 40 процентов.

Автоматическое оружие, артиллерия и миномёты состояли французской и польской системы. Большинство командного и начальствующего состава не обеспечено личным оружием». Далее в отчёте указывается, что «для успешного выполнения боевых задач необходимо ускорить переход дивизий на твёрдые штаты, доукомплектовав их личным составом, вооружением и МТО». Вместе с тем в Центральном архиве Министерства обороны РФ находятся документы о степени укомплектованности вооружением всех двенадцати дивизий народного ополчения на 3 сентября 1941 года.

Обеспечение винтовками, автоматами, ручными и станковыми пулемётами, 50-мм миномётами, 76-мм дивизионными пушками, 122-мм гаубицами в них значится 100 %. Среди общего количества станковых пулемётов насчитывается 412 станковых пулемётов Кольта обр. 1915 г. В действительности положение с материально-техническим обеспечением ополченческих дивизий выглядело несколько иначе. Согласно донесению штаба 33-й армии штабу Резервного фронта о боевом и численном составе частей армии — шести дивизий народного ополчения, направленному не ранее 20 сентября 1941 г. (датирование по тексту), винтовок имелось 34 721 вместо положенных 28 952, станковых пулемётов 714 вместо положенных 612. Но ощущался недостаток в следующих видах оружия: автоматических винтовок имелось 7796, а требовалось по штату 21 495, ручных пулемётов было 869, вместо необходимых 956, пистолетов-пулемётов Дегтярёва насчитывалось 784 вместо положенных 928. На шесть дивизий имелось всего 2 зенитных пулемёта вместо положенных 102 и 7 крупнокалиберных пулемёта вместо 51. Таким образом, несмотря на значительное улучшение вооружённости ополченцев, по некоторым важным видам стрелкового вооружения уровень вооружённости значительно отставал от требуемого. Ополченческие дивизии продолжали снабжать вооружением, дотягивая до положенных 100 % укомплектованности. К сожалению, в исследовательской литературе о народном ополчении Москвы вооружение ополченческих дивизий характеризуется цифрами и оценками, взятыми из приведенной справки: «К 3 сентября 1941 г. ополченческие дивизии были полностью обеспечены по штату винтовками, автоматами, ручными и станковыми пулемётами, 50-мм миномётами, 76-мм дивизионными пушками и 122-мм гаубицами. Оружие иностранного образца заменялось современным отечественным. Укомплектование дивизий Резервного фронта вооружением (автоматическими винтовками, автоматами, ручными пулемётами) продолжалось и в последующем. Разночтения в официальных документах не могут составить реальную картину вооружения ополченцев к началу битвы под Москвой. В Вяземском котле лежат немалые свидетели трагедии окружения, опровергающие утверждения и данные отчётов, что иностранные образцы различного калибра, без патрон, без материально-технического описания были полностью заменены современными отечественными. Рядом с останками бойцов лежит и ржавеет оружие первого периода формирования» ^[54].

Из дневника командира сапёрной роты А. Авдеева:

«11 июля 1941 года. В два часа ночи подали автобусы. Прощай, Москва, прощайте, дом, семья! Увидимся ли когда-нибудь?

Солнце уже сильно припекало, когда мы проехали Большие Вяземы, Кубинку, Дорохово. То и дело слышалась команда: “Воздух!” Колонна останавливалась, бойцы стремились где-нибудь укрыться. После Вязьмы останавливаться приходилось чаще. Свернули на грунтовую дорогу к Дорогобужу. Наконец высадились ночевать на опушке леса. Дальше пойдём пешком.

12 июля 1941 года. Рано утром походным порядком двинулись в район деревни Озерище. К вечеру усталые, но в полном составе пришли в район деревни Озерище. Наскоро устроили шалаш, улеглись спать…

19 июля 1941 года. После ночного марша расположились в балке, поросшей кустарником, юго-восточнее Дорогобужа. Часть роты оставалась в районе Озе-рищ. Там она приняла крещение огнём: вместе с другими подразделениями отражала налёт группы вражеских десантников» ^[55].

К. М. Симонов

23 июля 1941 года 6-ю дивизию народного ополчения на Смоленщине встретил фронтовой корреспондент, писатель Константин Симонов:

«В следующей деревне мы встретили части одной из московских ополченческих дивизий, кажется, шестой. Помню, что они тогда произвели на меня тяжёлое впечатление. Впоследствии я понял, что эти скороспелые июльские дивизии были в те дни брошены на затычку, чтобы бросить сюда хоть что-нибудь и этой ценой сохранить и не растрясти по частям тот фронт резервных армий, который в ожидании следующего удара готовился восточнее, ближе к Москве, — ив этом был свой расчёт. Но тогда у меня было тяжёлое чувство. Думал: неужели у нас нет никаких других резервов, кроме вот этих ополченцев, кое-как одетых и почти не вооружённых? Одна винтовка на двоих и один пулемёт. Это были по большей части немолодые люди по сорок, по пятьдесят лет. Они шли без обозов, без нормального полкового и дивизионного тыла — в общем, почти что голые люди на голой земле. Обмундирование — гимнастёрки третьего срока, причём, часть этих гимнастёрок была какая-то синяя, крашеная. Командиры их были тоже немолодые люди, запасники, уже давно не служившие в кадрах. Всех их надо было ещё учить, формировать, приводить в воинский вид.