Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп Страница 48

Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия

Пятница, 7 апреля 1961 года

Это был первый теплый день в Вашингтоне, отличная погода для прогулки президента Кеннеди с Дином Ачесоном по Розовому саду Белого дома. Кеннеди предложил Ачесону пройтись, объяснив, что нуждается в немедленном ответе. Президент был без пиджака, а Ачесон, как всегда, в пиджаке и галстуке-бабочке. Единственная уступка, на которую он пошел в связи с теплой погодой, – шляпа-котелок, которую нес в руке.

Бывший государственный секретарь Трумэна ожидал, что Кеннеди будет расспрашивать о том, что сейчас происходит в НАТО, или о его берлинских проектах, поскольку на следующий день Ачесон летел в Европу, чтобы информировать союзников о положении дел. Однако Кеннеди сказал, что у него на очереди есть более неотложное дело. «Давайте сядем здесь, на солнышке, – сказал президент, указав Ачесону на деревянную скамейку, стоящую на солнце. – Вам что-нибудь известно о кубинском плане?»

Ачесон признался, что даже не слышал о том, что есть какой-то кубинский план.

Тогда Кеннеди в нескольких словах обрисовал ситуацию, которую хотел обсудить. Армия из 1200–1500 кубинских эмигрантов, прошедших подготовку под руководством ЦРУ в Гватемале, вторгнется на остров. С воздуха им организуют прикрытие бомбардировщики В-26, пилотируемые эмигрантами. Как только кубинские эмигранты закрепятся на береговом плацдарме, 7900 повстанцев и другие противники Кастро поднимут восстание на острове. Не используя американские войска и авиацию, США намеревались свергнуть Фиделя Кастро и установить проамериканский режим. План был подготовлен правительством Эйзенхауэра, но подвергся изменениям в первые недели правления Кеннеди. За подготовку, планирование и поставку оружия и боеприпасов отвечало ЦРУ.

Ачесон даже не пытался скрыть тревогу. «Я надеюсь, – сказал он, – что президент не рассматривает всерьез этот сумасшедший план».

«Не знаю, всерьез или нет, но такой план есть, и я обдумываю его, и это абсолютно серьезно, – ответил Кеннеди. – Я не могу принять решение, но уделяю этому плану самое серьезное внимание».

На самом деле президент дал добро на реализацию плана почти месяц назад, 11 марта 1961 года. Окончательный вариант он утвердил 5 апреля, всего за два дня до беседы с Ачесоном. Он внес всего две важные поправки – изменил место высадки и гарантировал, что поблизости будет аэродром тактической авиации для поддержки с воздуха.

Ачесон заявил, что ему не надо ни с кем советоваться, чтобы понять, что 1500 кубинцев Кеннеди не идут ни в какое сравнение с 25 тысячами кубинцев Кастро. Он заверил Кеннеди, что подобное вторжение может иметь пагубные последствия для престижа Америки в Европе и для отношений с Советами по Берлину, поскольку можно получить ответную агрессию. Кеннеди конечно же не хотел давать Советам предлог совершить нечто подобное в Берлине.

Они еще немного поговорили, и Ачесон покинул Розовый сад, не обменявшись с президентом никакой информацией, кроме кубинского плана. Ачесон, улетев в Европу, выбросил из головы кубинскую проблему, поскольку «она походила на какую-то дикую идею».

Он был уверен, что возобладает здравый смысл.

Рёндорф, Западная Германия

Воскресенье, 9 апреля 1961 года

Западногерманский канцлер Конрад Аденауэр был настолько озабочен проблемой установления отношений с Кеннеди, что попросил своего друга, Дина Ачесона, прилететь в Бонн, чтобы обсудить стратегию поведения перед его визитом в Соединенные Штаты, куда он должен был отправиться через несколько дней.

Легионы немцев, выйдя на воскресную прогулку, прохаживаясь по дорожкам под цветущими фруктовыми деревьями по берегу Рейна, в то время как Аденауэр вместе с Ачесоном мчался мимо них в «мерседесе» из аэропорта домой. Канцлер гордился высокоскоростными двигателями удачно разработанных немецких автомобилей, которые стали настоящим экспортным хитом, и Ачесона плотно прижало к спинке сиденья, когда водитель Аденауэра увеличил скорость, чтобы не отставать от ехавшего впереди джипа. Солдат, сидевший в открытом кузове джипа, указывал направление движения с помощью жезлов. Если он указывал жезлом вправо от себя, это был знак водителю Аденауэра продолжать движение в крайнем правом ряду, вдоль тротуара. Если он вытягивал левую руку с жезлом, это означало, что водитель канцлера должен сместиться в крайний левый ряд. Ачесон с мрачной улыбкой заметил, что «старик просто замечательно проводит время».

Небольшая группа соседей Аденауэра собралась, чтобы поприветствовать прибытие легендарной пары политиков в дом канцлера в Рёндорфе, поселке на берегу Рейна. Восьмидесятипятилетний Аденауэр взглянул на зигзагообразную лестницу, поднимавшуюся по склону холма, высотой примерно тридцать метров, от улицы до двери его дома, и сказал своему шестидесятисемилетнему гостю: «Мой друг, вы уже не так молоды, как тогда, когда мы встретились впервые, поэтому я убедительно прошу вас не подниматься слишком быстро». – «Вы очень любезны, господин канцлер, – улыбнувшись, сказал Ачесон. – Если я почувствую усталость, то могу взять вас за руку?» – «Вы смеетесь надо мной?» – спросил Аденауэр. «У меня даже в мыслях этого не было», – с улыбкой ответил Ачесон. Добродушное подшучивание было живительным эликсиром для охваченного тревогой Аденауэра.

Большую часть дня Ачесон потратил на то, чтобы успокоить Аденауэра, которого нашел «до смерти взволнованным, до крайности обеспокоенным» отношениями с Кеннеди. Более всего Аденауэр был обеспокоен тем, что Кеннеди замышляет за его спиной заключить мирный договор с русскими по ряду вопросов, без учета германских интересов и оставив на произвол судьбы жителей Берлина. Серьезную озабоченность вызывал у него новый всплеск враждебности со стороны американцев, спровоцированный шокирующими подробностями, описанными в недавно изданной книге Уильяма Ширера «Взлет и падение Третьего рейха», и предстоящим судебным процессом над военным преступником Адольфом Эйхманом в Израиле.