Динамит для сеньориты - Елизавета Паршина Страница 48

— Никто нас не осудит за то, что мы не доставили их там в госпиталь, и все же об этом не говорят.

Рафаэль пожал плечами, но замолчал. Да, о таких вещах не говорят. В этом все же много жестокости. Но война — дело жестокое, хотя некоторым кажется, что на фронте все просто и никаких проблем. Как мы и подозревали, этим разговором и торжественным посещением дело не кончилось. В казарму пожаловал сам генерал Миаха, командующий Мадридским фронтом. Он тоже приехал со своей свитой на трех автомобилях. Встреча длилась не более получаса, причем часть времени была уделена церемониалу по самым строгим правилам устава. Впрочем, генерал вряд ли оценил красоту манипуляций почетного караула. Он был сугубо штатским человеком. Проводив генерала, полковник тихо спросил:

— У вас, сеньорита, есть какие-нибудь просьбы?

— О, да! Как можно скорее изменить дислокацию нашего отряда.

Комкор понимающе улыбнулся.

— Я прикажу дать вам другое помещение.

На сведущий день в штаб вызвали Артура. Поскольку его все еще не было, мы с Хосе пошли вдвоем. Полковник ждал нас в своем кабинете и встал из-за стола, как только я появилась в дверях. Произошла заминка. Полковник не мог предложить Хосе стул, поскольку вызвал по делам службы. Испанское высшее командование очень ревниво относится к правилам субординации и придерживается старых традиций. Поэтому он остался стоять, предложив кресло только даме. Я тоже осталась на ногах, чтобы не портить делового стиля. С церемонией приветствий, таким образом, было покончено, и полковнику оставалось изложить суть дела, не отвлекаясь на светские беседы.

А дело оказалось непростое. Командование приказало комкору в ближайшие дни организовать наступательные операции в удобном для этого районе. Цели наступления были ограничены и должны были символизировать активизацию фронта на нашем участке, чтобы отвлечь внимание, а может быть, и некоторые силы. Поскольку никакого подкрепления Гвадалахарскому фронту не предоставлялось, полковник решил наступать одним полком в районе Саорехаса, где мы недавно переходили фонт.

Я слушала внимательно все, что полковник пояснял, а про себя соображала, почему он не дождался Артура, почему он не вызвал одного Хосе для постановки задачи отряду? В заключение полковник просил отдать в его распоряжение весь наш отряд для включения в группу прорыва. Я ответила, что без Артура решать также вопросы не могу, но обещала доложить, как только он приедет. Хосе внимательно слушал разговор, но ничем не проявлял своего отношения. Его мнения полковник и не спрашивал. Младшему офицеру он мог только приказывать при условии, что офицер — его подчиненный. Официально Хосе со всем отрядом подчинялся начальнику второго отдела штаба 11-й интербригады. Пойди, найди этого начальника… Выйдя из штаба, мы с Хосе обсудили предложение полковника. Дело в том, что нам очень хотелось участвовать в операции, но мы знали, что Артур будет против, так же, как и командование нашей бригады.

В этих хлопотах я на время забыла об Энрике. Он по-прежнему избегал встречи и о своей просьбе не напоминал. Прошло три дня. Артур не появлялся. Полковник вызвал меня снова. В кабинете были мы одни. Снова подошли к карте. Новых отметок не появилось; значит, полковник держал свои планы в секрете, и на вооружении у нас был элемент неожиданности, фактор в таких условиях едва ли не решающий.

— Если я не ошибаюсь, сеньорита, — сказал полковник, — вы проходили этот мост у Саорехаса?

— Точно.

— В любом случае сначала нужно форсировать мост. Тахо здесь стеснена скалами, и течение очень быстрое.

— Брод, как я заметила, только один — километров на пять ниже, но он проходим только в хорошую погоду.

— Несколько переправ для пехоты наладить можно, а движение транспорта возможно лишь через мост. Захватить его легче всего людям, которые его однажды уже прошли…

Вот истинная причина посещения комкором нашего отряда!

— Было бы желательно, — продолжал он, — чтобы во главе группы прорыва были ваши люди. За ними охотно пойдут и другие, тем более что у вас тогда и потерь не было.

— Не было. Но мы проходили мост ночью, а вести в атаку ночью даже роту рискованно. Мост пристрелян с обеих сторон.

Я сомневалась, что такой план прорыва перспективен. Вернее всего, атака захлебнется, и дело окончится перестрелкой. Но убитые будут, и, скорее всего, это будут те, кто пойдет первым… Я высказала свои соображения насчет моста и снова повторила, что без начальника решить этот вопрос не могу.

— Хорошо, — сказал полковник, убедившись, что уступок не будет, — дайте мне хоть несколько человек.

Артур приехал вечером. Усталый, сапоги в грязи, куртка запылена. Когда пошел умываться, планшет взял с собой. Он всегда так поступал, получая задание на новую операцию, и сделал на картах отметки. До ужина ни о чем не говорили. Я обычно вопросов не задавала. Если что-то нужно, сам скажет. Ужин теперь бывал небогатым: тарелка вареного гороха, кусок омлета да чашка чая или кофе. Испанцы еще пьют за столом вино, но Артур такой привычки не имел, и вина нам не подавали.

— Наш бригада выведена в резерв, и ее перебрасывают в Арагон, — сказал Артур после ужина.

Это не было новостью.

— Мы тоже поедем?

— Пока нет. В Испанию приехал новый советник вместо Хаджи. Надо встретиться.

В свою очередь, мне надо было рассказать о последних событиях в Гвадалахаре и в отряде, но я все оттягивала. Смутная тревога и нерешительность подсказывали, что я сама еще не определила своего отношения к тому, что, казалось бы, имело однозначный смысл. Сославшись на усталость, я ушла в свою комнату, но спать не ложилась.

— Что задумалась? — спросил Артур, остановившись на пороге.

— Подожди немного, рассказывать долго, а дела не срочные, можно отложить и на завтра. Сегодня все равно делать нечего.

— Лучше давай сейчас. Не люблю ложиться спать, когда что-нибудь неясно. Что делается в отряде?

Пришлось рассказывать. Сначала, конечно, об Энрике. Артур слушал молча. Мне показалось, что все это не было для него неожиданным. Брат Энрике был в штабе Южного фронта, и Артур поддерживал связь с полковником Киселевым, советником этого фронта. Наверное, Артур уже знал о дезертирстве. Об операции на нашем фронте в районе Саорехаса ему тоже было известно, но о том, что полковник хотел использовать наших бойцов, он услышал впервые.

— Больше трех бойцов не дадим, — сказал он сердито, — и то, если найдутся охотники. Наши разведчики скоро потребуются для арагонской операции.

Несмотря на поздний час, пришел Хосе и сказал, что вызвались трое: Леон, Маноло и Энрике.

— Энрике сам напросился?

— Первым, — ответил Хосе и подал Артуру личные документы троих добровольцев.

Перед каждым выходом на операцию личные документы участников оставляли в сейфе. Сколько таких документов остается невостребованными за войну!