Сталинский социализм. Практическое исследование - Клаус Хессе Страница 48

С 1934 г. официальная статистика перестала давать информацию о дифференциации оплаты труда рабочих и служащих, ограничиваясь средними показателями. По имеющимся данным, минимальная зарплата для рабочих в 1937 году составляла 110-115 рублей. Это было в среднем на 50 % больше 70,8 рублей из данных за 1928-1929 год.

Заводской инженер получал 1500 руб. в месяц, директор – 2000, квалифицированный рабочий – 200-300 руб. Для госслужащих в середине 1930-х годов существовало 7 категорий зарплаты: от 500 руб. в месяц (нарком СССР – 7-й класс) до 250 руб. (первый класс). Однако помимо официальной базовой зарплаты (оклада), существовали многочисленные доплаты, вплоть до 100 % от оклада. В результате зарплата управляющих и рабочих соотносилась как 5:1. Кроме того, в 1936 г. был учрежден директорский фонд, куда поступало 4 % плановой прибыли и 50 % – сверхплановой. По 5 наркоматам директорский фонд составлял в среднем 6,3 % от среднегодовой зарплаты. Но в ряде отраслей он поднимался до 20 и даже до 55 %. Как он распределялся – неизвестно.

Как свидетельствуют документы, генеральный секретарь партии Иосиф Сталин с начала нэпа и до 1935 года зарабатывал лишь 225 рублей в месяц и платил с них партвзносы в размере 6 рублей 75 копеек.

В 1934 году регулирование максимальной части было упразднено.

В 1945 году эта сумма составила 2000 рублей. В 1947 году в связи с послевоенной инфляцией она составила 10 000 рублей.

При всем при этом нельзя недооценивать то, что это позитивное развитие скрывало множество минусов. Выдающиеся достижения стахановцев иногда принимали странные формы: эти успехи, в пропагандистских целях, зачастую были достигнуты за счет всех остальных, так как источников покрытия потребностей в сырье и материалах было недостаточно. Участились случаи, когда сотрудники региональных и центральных советов принимали решения, не предусмотрев их последствий. На Всесоюзной конференции бюро жалоб Калинин принял решение издать указ о требовании эффективных мер против высокомерия чиновников.

Особенно проблематичным было то, что все чаще находились члены партии, которые вступили в нее не из-за коммунистических убеждений, а потому, что хорошо усвоили язык пропагандистов. Их цель заключалась в том, чтобы сделать карьеру, иметь власть, пользоваться привилегиями и заработать побольше денег. Уже в 1921 году была очевидна необходимость удаления таких элементов из партии. В 1929 году этот процесс пришлось повторить. В тот период из партии были исключены 11 % всех членов. Несмотря на это, число членов партии в 1929 поднялось до 1,5 млн, а в 1932 году оно составило даже 2,5 млн. В течение прошедшей в период между 1933-м и 1935 годами волны чисток из партии были исключены бывшие кулаки, белогвардейские офицеры и контрреволюционеры, коррумпированные элементы, карьеристы, неисправимые бюрократы и члены партии, которые не хотели придерживаться никаких правил партийной дисциплины или игнорировали указы центрального комитета, лица, совершившие преступление или сексуальное насилие, пьяницы – всего 18 % от всего числа членов партии. В качестве примера можно назвать А. С. Енукидзе, факты биографии которого ясно дают понять, что даже среди не самых скромных работников партии он выделялся за счет своего пристрастия к роскоши и женщинам.

Он был исключен из партии и ЦК в 1935 году. В 1937 году в связи с активным участием в троцкистском центре был арестован и казнен.

Продолжая идти к поставленной цели, Политбюро приняло решение осуществить дальнейшую демократизацию избирательной системы при обновлении конституции на основе начатых с развитием социалистической промышленности социально-экономических изменений – разгрома кулаков и победы социалистической собственности. То, насколько серьезное значение имел этот факт, Сталин подчеркнул в своем интервью с американским журналистом: «Избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации».

Выбранный на XVII съезде партии ЦК, помимо Андреева, Гамарника, Кагановича, Калинина, Кирова, Косарева, Косиора, Куйбышева, Микояна, Молотова, Орджоникидзе, Петровского, Постышева, Рудзутака, Шверника, Сталина, Чубаря и Ворошилова, состоял из членов партии, которые принимали участие в работе этого органа в качестве наркомов СССР или союзных республик, первых секретарей партии союзных республик и областей, председателей профсоюзов и комсомола, центральной комиссии по контролю, политических руководителей Красной армии и секретарей ЦК уже в течение нескольких сроков. То, что здесь имелся целый ряд различных точек зрения, было не только логическим следствием различного опыта собравшихся за этим столом.

Реальной проблемой были усилия 26 секретарей региональных организаций партии, двоих руководителей только что распущенных отделов ЦК и троих сотрудников Коминтерна сохранить за собой власть и вытекающее из этого их поведение на выборах. То, какой вес имела эта группировка, зависело от развития партийного аппарата.

Юрий Жуков отмечает, что через четыре месяца после XVII съезда Политбюро приняло решение поставить на повестку дня предстоящего съезда Советов РСФСР и СССР в числе других вопросов доклад по конституционным вопросам.

По его мнению, то, что в основном воспринималось как незначительные протокольные вопросы, было ни больше ни меньше как коренными изменениями с целью сохранения внешней и внутренней безопасности национальных интересов народов Советского Союза.

На XVII съезде партии Сталин в своем докладе затронул возможность использования некоторых правил парламентской демократии. Теперь целью было заменить введенную вместе с конституцией 1918 года практику многоступенчатых выборов в местные Советы республик и автономных республик. По мнению Сталина, должно было проводиться общедоступное тайное голосование, участие в котором могли принимать те, кому ранее в этом праве было отказано на основании родственной связи с представителями буржуазии или участия в вооруженной борьбе против Советской власти. При этом на ответственные должности Советов должны были быть выбраны самые способные лица. Это было особенно важно в свете столкновений с разрушительным чрезмерным усердием во время коллективизации сельского хозяйства и индустриализации: многие, даже слишком многие сотрудники партийного или государственного аппаратов, получившие ответственные посты благодаря своему членству в партии, больше не могли справляться со своими задачами.

Елена Прудникова описала ситуацию, которая повторилась в партии и руководстве страны СССР в тридцатые годы своими словами:

«К 1937 году в верхах Советского Союза установилось определенное равновесие. Как бы ни относился к Сталину Центральный Комитет, выступить открыто против него он не мог. Вождю достаточно было “обратиться к народу” – к тем же партийным “низам”, и членам ЦК мало бы не показалось. Сталина можно было либо убить… и брать на себя управление страной в условиях надвигающейся войны, либо принимать какие-то меры, не трогая персональный состав Политбюро.

Но и Сталин не мог выступить открыто против “партийных баронов”. Просто потому, что они-то имели право его снять, хотя бы формально, а он с ними вообще ничего сделать не мог. Ибо партийная структура строилась “снизу вверх”. Любой из региональных секретарей избирался на пленуме обкома, делегаты которого, в свою очередь, на пленуме райкома и т. д. Эти “выборные линии” начинались в первичках, ну а первички избирали того, кого укажут сверху. Из Москвы? Нет, из райкома. Райком выполнял указания обкома. А обком – первого секретаря, который был совсем не дурак делиться властью с Москвой».