Изабелла I. Крест королевы - Лоренс Шуновер Страница 48

— Это был просто случайный удар. На самом деле я страшно боялась и могла думать только о том, что это животное должно быть уничтожено. Как... как мавр...

По крайней мере в этом их взгляды совпадали.

Фердинанд смягчался в детской, и, когда инфанта научилась ходить и стала разговаривать, Изабелла чаще стала видеть его с дочерью. Но не так уж часто. Ей казалось, что иногда глаза мужа задерживались на Беатрис дольше, чем это было удобно. Но вскоре это прошло, так как Беатрис не поощряла подобных взглядов. Андрес де Кабрера, и прежде не слишком любезный, стал ещё прохладнее относиться к своим гостям. Изабелла задумывалась, появится ли когда-нибудь на свет принц, и молитвенно касалась своего железного креста. Падре де Кока был прав: Фердинанд обладал терпением. Иногда она думала, не нашёл ли он себе любовницу. Если это так и было, то Изабелла понимала, что ей никогда ничего не узнать. Осторожный Фердинанд ничем не выдаст себя, и никто никогда не станет сплетничать о принце королевской крови, чьё право заводить любовниц было одобрено обычаем, таким же древним, как и обычай, в соответствии с которым правители государств подбирали сыновьям жён. Обещание, которое Изабелла получила от Генриха, что она сама может выбрать своего спутника жизни, было обоюдоострым оружием. Оно ударило по ней с двойной силой, потому что Генрих стал к ней бесповоротно враждебен, а Фердинанд превратился чуть ли не в незнакомца после рождения дочери. Но Изабелла готова была вытерпеть всё и никому, даже Беатрис, не рассказывала о подобных мыслях.

...Урожай в этом году был таким же скудным, как и в прошлом, и с ещё большим ухудшением условий жизни возникла новая, более хитроумная попытка покушения, подготовленная троицей из Вальядолида: Генрихом, Вилленой и Хуаной. На этот раз заговор был искусно переплетён с растущей водной антисемитизма, который неизбежно вспыхивал в Испании, когда наступали тяжёлые времена.

Королева Хуана, обеспокоенная всё слабеющим здоровьем Генриха, отчаянно стремилась к тому, чтобы узаконить да Белтранеху в качестве законной наследницы. Существование Изабеллы, Фердинанда и их дочери расстраивало эти планы. Маркиз Виллена, уверенный в том, что сможет управлять да Белтранехой так же легко, как он всегда управлял Генрихом, полностью разделял её чувства. Вдобавок доходы Виллены угрожающе падали, так же как и у остальных, и он жаждал заполучить ключи от сундуков короля Генриха.

Король Генрих охотно выслушал новые планы, поскольку они не угрожали гибелью его душе. Изабелла, Фердинанд и их дочь просто случайно погибнут в том хаосе, который возникнет при очистке Сеговии от предателей-евреев.

— Евреи в Сеговии, — сказал Виллена, — скупили всё продовольствие королевства и теперь распродают его маленькими частями, чтобы увеличить ещё больше свои грязные капиталы, в то время как добрые христиане голодают. Сам Кабрера, королевский казначей, сын еврея, конечно же, остался евреем в душе. Это неудачное назначение на такую должность. Я, маркиз Виллена, гораздо больше подхожу для исполнения обязанностей казначея.

Генрих согласился, что это правильно.

— Ваше величество просто использовали скрытые евреи, — торжественно заявил Виллена.

Отряд солдат отправился в Сеговию; от имени короля Виллена потребовал, чтобы их впустили. Слуга короля Кабрера открыл ворота.

Солдаты пришли, как объяснил Виллена, чтобы провести расследование некоторых нарушений. Они не останутся надолго. Он предложил, чтобы его офицеры были на время расквартированы в алькасаре.

— Мой дом принадлежит королю, поэтому он к вашим услугам, — сказал Кабрера.

Но ему показалось, что лица офицеров Виллены были незнакомыми и жестокими. Он извинился и вышел под тем предлогом, что ему необходимо заказать для приезжих ужин. Оказавшись вне пределов слышимости, он прошептал Беатрис:

— Уведи наших гостей в башню. Сделай так, чтобы моя личная стража заперла дверь и осталась сторожить внутри.

— Принца Фердинанда тоже?

— Да, и принца Фердинанда.

— Почему, Андрес?

— Посмотри на лица офицеров Виллены!

— О, Андрес!

— И ты сама, Беатрис, тоже запрись в главной башне.

— Нет!

— Это первый и единственный раз, когда я тебе приказываю.

— Должно быть, всё очень плохо?

— Так и есть. Но в чём тут дело, я ещё не могу понять. Ты сделаешь то, что я тебе велю?

— Да, Андрес.

Он надел под камзол кольчугу, заказал обильное угощение и поспешил обратно в главный зал.

— Теперь мы можем поговорить о нарушениях, — дружелюбно обратился он к Виллене. — Мои книги открыты для вашего изучения. Я, правда, несколько удивлён этим визитом. На протяжении многих лет я каждую неделю посылаю отчёты его величеству, но не могу припомнить ни одного раза, когда его величество упрекнул бы меня в каких-то нарушениях.

— Без сомнения, мы сможем во всём разобраться, — улыбнулся Виллена, деликатно откусывая кусочек фазана, подхваченного зубцами одной из серебряных вилок Кабреры, в то время как его офицеры, как обычно, при еде пользовались пальцами, а вилками чистили ногти.

— Мужчины быстро растут в должностях в эти дни, — сказал Виллена.

— Да, очень быстро.

— Ко только заслужен но.

— И за особые услуги?

— Мой дорогой Кабрера, заслуги всегда означают особые услуги.

Внезапно снаружи послышались крики. Они исходили из квартала, который Кабрера знал очень хорошо. Под стенами алькасара располагалось гетто. Комендант поставил на стол стакан с вином, лицо его вспыхнуло от гнева.

— Теперь я всё понимаю. — В его голосе слышалось презрение.

— Вам не кажется, что надо пойти и проверить, в чём там дело?

— Вы просто свинья!

— Свинья? Вам придётся за это ответить.

Отбросив стул, Кабрера выбежал из комнаты.

Виллена вскочил на ноги.

— Начинайте!

Офицеры, на ходу допивая вино и вытаскивая кинжалы, бросились к дверям.

Кабрера знал, что во дворе позади кухонь находятся его вооружённые люди. Они иногда жаловались на слишком строгую дисциплину, теперь постоянная готовность к бою поможет им спасти свои жизни. Он промчался через кухню к задней двери, чтобы стать во главе своих людей. Только одному приказу своего короля он никогда не подчинялся, только один закон своей страны он нарушал. Он никогда слишком подробно не интересовался, получили ли крещение те молодые евреи, которые приходили к нему с просьбой принять их на службу, как того требовал закон от всех, кто брал в руки оружие. Только железная дисциплина удерживала солдат от того, чтобы броситься и остановить погром. В гетто в этот самый момент убивали их родственников. За стенами алькасара в небе виднелись отблески огня и в воздухе стоял удушающий запах гари.