Империя Наполеона III - Андрей Смирнов Страница 48

Луи-Наполеон не допустил нового революционного взрыва, но не путем установления равновесия интересов в обществе, а репрессиями, которые были осуществлены армией. То есть армия сыграла роль репрессивного аппарата, сломившего сопротивление как республиканцев, так и монархистов. Впрочем, эффект от «репрессалий» был кратковременным, и Луи-Наполеон пошел на установление империи. Любопытно, что буржуазные республиканцы не смогли привлечь на свою сторону ни армию, ни местную элиту — нотаблей. В результате их быстро смели монархисты, причем исключительно законными, легитимными методами: республиканцы с треском проиграли выборы в Законодательное собрание. Свою революцию Луи-Наполеон осуществил при помощи армии. Она поддержала его по той простой причине, что армия при его дяде была в государстве если не всем, то стержнем авторитарного государства, несмотря на все реверансы императора в сторону ростовщической и промышленной буржуазии. В армии жаждали славы, новых званий, огромных состояний, которые щедрой рукой раздавал Наполеон I. Только поэтому, на мой взгляд, армия пошла за Луи-Наполеоном. Что ж, надо признать — принц с умом распорядился наследством дяди в виде наполеоновской легенды.

Поездка Луи-Наполеона по южным провинциям показала, что население с радостью приветствовало идею восстановления империи. Прежде всего, из памяти еще не стерлись воспоминания о возврате Бурбонов и последующих за этим репрессиях. Страх возвращения «старого порядка» стал отличительной чертой французского менталитета. Во времена политической нестабильности и смены режимов он прорывался наружу. Так произошло и на этот раз. Анализ сообщений, пришедших в личную канцелярию Луи-Наполеона во время его поездки летом 1852 года по провинции, позволяет составить социальную базу, на которой держался его режим. Прежде всего это крестьяне, или, как их тогда нередко называли в официальных сообщениях, жители деревень. Затем бывшие солдаты Империи и все те, кому дорога была национальная слава Франции. Третью категорию составляли граждане, жаждущие установления сильной авторитарной власти. К их числу относятся промышленники и торговцы. Церковь также поддержала принца, поскольку в нем видела гаранта социальной стабильности. И, наконец, рабочие крупных городов. Опираясь на широкие слои общества, Луи-Наполеон сумел на время стабилизировать французское общество. Его политика не была политикой лавирования, как об этом писал В. И. Ленин, а явилась попыткой примирения французского общества на принципах демократии, твердой власти и национальной идеи.

Покушение на Луи-Наполеона в Лионе вызвало взрыв возмущения по всей стране. Было понятно, что в случае его смерти страна сползет к анархии. Другой фигуры, которая могла бы консолидировать общество на принципах национальной славы и сильной власти, на тот момент во Франции не было. Без династии, без наследственной власти страна окажется игрушкой в руках случая. После поездки по стране Луи-Наполеон наконец решается на установление Империи. Республику парламентского типа сменила Вторая империя, в основу которой легли принципы наследственной власти и народного волеизъявления. Установление режима империи явилось попыткой сохранения гражданского мира в обществе, разделенном еще революцией 1789 года. Луи-Наполеон попытался примирить принцип демократии и принцип прочной власти. Империя явилась одновременно следствием ситуации и внутренних убеждений принца. Еще в 30-е годы он предсказывал возврат Империи, однако пошел на ее восстановление только под давлением обстоятельств. Луи-Наполеон не был авантюристом и проходимцем у власти, как об этом писал К. Маркс, а был не только прагматичным политиком, но и оригинальным теоретиком.

Таким образом, в отличие от Наполеона I у Луи-Наполеона была готовая к воплощению доктрина. Доктрина, позволившая принцу предложить Франции готовую формулу выхода из постреволюционного кризиса. Однако эта формула была эффективна лишь до тех пор, пока в стране сохранялись воспоминания о «старом порядке» и угрозе социалистов. С другой стороны, соединение в государственном устройстве Второй империи противоположных по своей сути принципов народного суверенитета и монархической власти должно было рано или поздно привести к кризису режима. Только в середине XX века генералу Де Голлю удалось решить это противоречие с основанием президентской республики.

Так что же такое бонапартизм? Это власть, основанная на единении вождя и народа, выражаемом и подтверждаемом во время референдумов. Это прочная власть, опирающаяся на полноправных граждан-собственников. Это идея национальной славы, означающей разграбление соседних народов и установление режима наибольшего благоприятствования для собственной торговли. Бонапартизм рождается в горниле революций, но это ни в коем случае не контрреволюция, это завершение революции собственников. Бонапартизм основан на мелкой крестьянской собственности — парцелле. Именно ее защищали французские крестьяне во время революционных войн от посягательств прежних владельцев — дворян и церкви. Ведь бонапартизм Наполеона I — это прежде всего мелкособственнический инстинкт французского крестьянства со всеми его страхами и предрассудками, помноженный на военный и административный гений императора.

Луи-Наполеон мечтал и видел себя в роли нового цезаря, посланного на землю Богом, чтобы вершить Божий суд и открыть человечеству дорогу к счастливому, светлому будущему. Если и не социалистическому, то как минимум справедливому. Но на роль цезаря Луи-Наполеон не годился, и прежде всего по своим личным качествам. Попытки мятежа в Страсбурге и Булони были своего рода вызовом судьбе. И надо признать, что Луи-Наполеон, в отличие от Наполеона I, не смог увлечь за собой солдат и оказался в критической ситуации абсолютно беспомощным. Можно было бы говорить о недоразумении, неблагоприятных обстоятельствах, если бы не две подряд неудачные попытки мятежа, которые развивались по сходному сценарию: блестящее, хорошо продуманное начало и жалкая неудача вследствие психического шока. Принц не смог повести за собой солдат и совершенно растерялся при появлении старших офицеров. Итак, ему стало ясно — он не может стать цезарем в силу своих личных качеств. Во время длительного заключения Луи-Наполеон становится фаталистом, и теперь его судьбу в 1848 году решает уже народ, вознесший его на вершину власти. Токвиль иронизировал: дескать, если бы Луи-Наполеон понимал, что с ним происходит, то наверняка сделал бы какую-нибудь глупость и вновь себя погубил. Но этого не случилось, поскольку принц-президент ни в коем случае не хотел рисковать. У власти он оказался благодаря выбору народа, а не в силу своей «сверхчеловеческой сущности» — в этом заключается важнейшее отличие нового режима от правления Наполеона I, одно имя которого означало славу.

Именно это отличие определило ход событий и предопределило осуществление переворота, который стал своего рода родовой травмой нового режима — Второй империи. Можно констатировать, что, несмотря на сопротивление перевороту в ряде провинций, деревня полностью поддержала переворот во время плебисцита 21 и 22 декабря. Крестьяне, даже в тех местах, где легитимисты имели полное влияние, все проголосовали за Луи-Наполеона, одобрив переворот. Казалось, что теперь, с успешным осуществлением переворота, режим прочно опирается на народные массы и Луи-Наполеон может проводить собственную политику. Но переворот 2 декабря имел совершенно другие последствия: режим оказался вынужденным сотрудничать с нотаблями и церковью — двумя консервативными силами страны. Это объясняется тем, что в условиях нестабильного внутреннего положения Луи-Наполеон был вынужден на них опираться как на естественных сторонников сохранения порядка в стране.