Путь слез - Дэвид Бейкер Страница 48

– Да-да, верно так и будет, отважный юноша, – осторожно ответил Петер. – Не сомневаюсь, ежели Господь пойдет пред тобой.

Вил кинул на Петера колючий взгляд.

Священник продолжал:

– Много лет тому назад я прочитал слова, написанные гораздо более мудрым человеком, чем я, который был гораздо более великим воином, чем те, которых ты только что увидел. Он написал: «Ибо не на лук мой уповаю, и не меч мой спасет меня; но Ты спасешь нас от врагов наших, и посрамишь ненавидящих нас». Конечно же, он обращался к Богу.

– Ты когда-нибудь прекратишь говорить мне о Боге? Ты целыми днями треплешься лишь об этом, а сам-то: разграбил город и сжег его!

Лицо Петера натянулось, а глаза потухли.

– Верно, сын мой, я знаю, что частенько лицемерю. Я лишь пересказываю мудрость другого человека.

– Вот и придержи эту мудрость, старик, – отрезал Вил, – и предлагай ее Карлу. Ему она интересней, чем мне.

* * *

В сумерках дорога стала темнеть, и Вил приказал спутникам остановиться и сделать привал. Петер ушел в лес, чтобы уединиться для вечерней молитвы, но не мог избавиться от муторного смутного чувства. «Быть может мы должны уйти с дороги, дабы найти убежище в лесистых землях, находящихся на расстоянии всего полдня ходьбы».

Фридрих тоже почувствовал что-то дурное и подергал Карла за руку.

– Тут что-то неладно, Карл, – прошептал он. – Ничего не говори остальным, а не то засмеют, но деревья… прислушайся вновь.

Карл услышал, как в ближних елях пронесся порывистый шелест, и кивнул.

– Скажи Петеру.

Фридрих с готовностью согласился и нырнул в темноту, чтобы найти старика. Ведя за собою Петера, он вместе с Карлом подошел к Вилу и остальным.

– Должен признаться, что пока мы на этой дороге, меня самого не оставляет чувство опасности.

Томас нагло встрял в разговор.

– Так что, нам теперь дружно слушаться говорящих деревьев Фридриха и стариковских страхов? – Он обратился к Петеру. – Ты заставишь нас войти в тот черный лес, полный ведьм и духов?

Самые младшие забеспокоились. Они вглядывались в угрожающий лес по обе стороны, и им вовсе не хотелось заходить в него. Никого не прельщала идея войти в обитель призраков, но лихая доля, которая, возможно, ожидает их на открытой дороге, также нагоняла страху. Вил не знал, как поступить, и Томас воспользовался его замешательством.

– Итак, Вил, у нас кажись, возникли трудности. У тебя нет ни готового плана, ни достаточно ума, чтобы его придумать, да и слушаешь ты советов – вот смеху то! – говорящих деревьев. Твои крестоносцы больше не верят тебе. Мне кажется, что ты более не годишься в предводители.

Такой неожиданный удар со спины застал Вила врасплох, а Томас все гнул свое.

– Думаю, пришло время, Вил, чтобы я повел отряд. Подумай сам: не я позволил Лотару умереть, не я оставил Иона-третьего каким-то чужакам, не я поджег город. Не зря Петеру чуется опасность. Нас всех еще могут повесить благодаря нему. И не я довел всех нас до полуголодной жизни, но именно я достал всю ту пищу, которую мы имеем, и именно я…

– Захлопни рот, ты, змей поганый, – сделал свой выпад Вил. – Я здесь распоряжаюсь, а ты либо следуй за мной, либо ступай своей дорогой.

Томас стоял уверенно, несколько удивленный резким тоном Вила. Он скрестил руки на груди и наклонился к Вилу в самое лицо.

– Посмотри на них. У них ведь нет выбора, а? Теперь они боятся и леса, и дороги. Естественно, они не вернуться обратно в Дюнкельдорф, и переплыть реку они тоже не могут.

Вил обозрел лица, окружавшие его. Он не мог не заметить, как они, один за другим, опускали глаза.

– Итак, Вил, – напирал Томас, – теперь я вожак. Ты можешь преспокойно мечтать о бравых похождениях в Палестине, а я уж позабочусь о хорошем присмотре за детьми.

Томас обратился к Карлу.

– Эй, ты. Бери толстяка и перенесите лагерь на берег реки, подальше от дороги.

Карл смутился и с волнением посмотрел на озадаченного Вила: что скажет он. Петер мгновенно учуял нависшую угрозу и поспешно подошел к Томасу.

– Мой мудрый и сообразительный друг. Я весьма впечатлен твоей великой мудростью и равным ей милосердием. Как благородно с твоей стороны предложить себя на служение другим. Я благодарю любящего всевышнего Бога за то, что твое сердце благоволит к нам.

Томас сморщился.

– Я ни за что Его не благодарю, и вовсе не разделяю твоих пристрастий. Я устал мотаться за этим златовласым идиотом. Теперь эти овцы – мои, и будут выполнять мои повеления.

Петер помолчал, чтобы дать словам Томаса глубже и больнее полоснуть по сердцам остальных. Затем он посмотрел на мальчика и прошептал.

– О, милый мой, тебе бы не следовало расставлять сети на полном виду у птиц.

Томас понял, что слова были сказаны не от сердечного расположения к его особе.

– Хватит с меня загадок, старый, бесполезный бродяга, и делай, что велю, а не то получишь по башке.

– Прости меня, юный отрок, – медленно произнес Петер. – Позволь смиренно напомнить, что человек, владеющий собой, лучше завоевателя города.

Это последнее замечание уязвило гордого Томаса, и он угрожающе шагнул вперед. На шее Соломона волосы стали дыбом, а пасть оскалилась и издала низкий рык. Не в силах сдержать себя ни секунды дольше, Вил запрыгнул между ними и схватил Томаса за тунику, рывком приблизил его осклабившееся лицо к своему.

– Последний раз говорю, – сказал он. – Заткни рот. Сегодня мы ночуем здесь, а завтра – там, где я скажу.

Черные глаза Томаса вспыхнули. Он замахнулся и сильно ударил Вила по щеке, отчего тот пошатнулся, но сумел удержаться на ногах. В отместку Вил яростно ударил противника – раз, потом другой, третий, нанося Томасу удары по животу, груди и голове. Жестоко заехав сопернику в нос, Вил повалил его на землю. Томас с воем рухнул.

Но парень не сдавался. Он набросился на Вила, стал царапать его, кусать и пинать, неистово вопя во все горло. Они сцепились в суровой схватке, а ошарашенные спутники отступали все дальше и дальше. Истекающие кровью лица дерущихся исказились от злобы и проклятий, пока, наконец, Томас не упал на землю, хватая ртом воздух. Он лежал в темноте, и до него доносились крики спутников, радующихся его поражению. На глаза ему навернулись слезы, и он изорванным рукавом вытер лицо. Он с усилием встал, и, покачнувшись назад, вдруг поразил Вила резким пинком в бок и ударом по челюсти. В мгновенье ока он выхватил кинжал с пояса противника и сделал выпад в направлении его сердца.

Вил отступил, дабы спастись от клинка. Теперь он очутился лицом к лицу с врагом, который жаждал его смерти. Пока гладиаторы пронзали друг друга напряженными взорами, дети испуганно молчали. Томас отдался во власть всей той ненависти, которая годами тлела в глубине отринутой всеми души. Его выпученные глаза налились кровью. Оттопырив губы как у дикого волка, который чует близкую кровь жертвы, он медленно кружил вокруг Вила.