Белые раджи - Габриэль Витткоп Страница 48

Девочка сжимала кулачки, топала ножкой и метала неистовые взгляды. Когда рани повернулась в кровати, Чарльз по-своему ее отблагодарил:

— Гита унаследовала от меня музыкальный слух, но, к сожалению, по-французски говорит с таким же британским акцентом, как мать.

— Пустяки, - не моргнув глазом, ответила Маргарет. - Моцарт говорил с австрийским.

На это радже возразить было нечего, и промолчали даже чечаки.

Гита выучила также «Радость любви» и пела ее отцу с необъяснимыми ужимками, казавшимися еще причудливее оттого, что по этому случаю Маргарет изготовила из цветной бумаги костюм попугая. Когда необычный наряд порвался, Гита горько расплакалась, и взволнованная мать сшила ей другой, уже из ткани. Раджа для вида возражал, ворчал что-то о напрасных расходах и выброшенных на ветер деньгах, но тут же просиял, увидев желто-зеленого попугая, бегавшего по аллеям за обручем.

— Я ведь твоя Даянг Бурунг Нури [75], папа?..

Когда Чарльз Брук взошел на трон Белых раджей, Кучинг был всего-навсего большим поселком, пусть весьма оживленным, энергичным, пестрым и довольно безопасным после прихода к власти Джеймса. Город оставался отчасти примитивным и даже местами сельским: в лужах между сваями малайского квартала барахтались утки. Церковь и миссия; базар, склады и несколько саговых мануфактур; китайские кузницы, а прямо у реки - черные прилавки, где вперемешку продавались мясо и рыба, текстиль и овощи; бараки на болотной местности, впоследствии превратившейся в Бэррэк-роуд; извивавшийся между нипахом ручей на месте нынешней Темпл-стрит; и главная дорога, из-за атаповых кровель получившая скромное название Джалан-Атап. В удаленных от центра бунгало жили всего лишь несколько богатых китайцев, знатные малайцы да члены европейской общины. Берега не обкладывались камнем, и, чтобы сесть на судно или сойти на берег, нужно было миновать коварное илистое поле.

Все еще предстояло построить.

— Предстоит построить все, - потирая руки, выкрикивал Чарльз. И восторженно смотрел на капитана Бахуса, отвечавшего ему семафорными огнями своего пенсне. Черт возьми... Некогда скучать!.. А тут еще неулаженный вопрос с Бара-мом - только этого не хватало!

Однажды летом 1873 года Маргарет оступилась, спускаясь по лестнице, и со страшным криком скатилась вниз. Несколько часов спустя она раньше срока родила мертвого ребенка, которому преподобный отец Чембер отказал в христианском погребении. Маргарет не была такой уж набожной, но подобная суровость ее смутила. Жена имама приказала двум слугам достойно похоронить безымянного ребенка, так и не внесенного в епархиальные реестры.

Маргарет очень ослабили климат, малярия, а главное, непрерывные беременности, и раджа решил провести пару лет в Великобритании - огромная жертва, продиктованная лишь его привязанностью к рани.

В сентябре раджа, рани, Гарри и дети с небольшой свитой прибыли в Сингапур и два дня гостили в семье друзей. Бушевала холера, но в те времена эпидемии случались так часто, что их считали неизбежным злом. По правде говоря, не отмечалось ничего особенного: лишь богатые пенаканы с Изумрудного холма закрывали двери своих домов и утраивали число палочек с благовониями на алтарях Предков.

Путешественники сели на судно компании «П.&О.» под названием «Гидасп», и до самого Адена все шло нормально. Затем события развиваются стремительно. Косоглазая нянька говорит о болезни. Недоверие. Лавина страха. Инфекция распространяется с жуткой быстротой. Паника. Бессилие. Смерть. Близнецы. Гита. Недопустимо. Чарльз Джонсон Брук отказывается понимать. Близнецы тоже умерли, и это ужасно, но они были совсем маленькие, еще младенцы, он даже не успел их узнать, привязаться к ним... Но Гита!.. Нет и нет, только не Гита, только не она!.. Из груди рвался крик: только не она! На палубах, в коридорах, на лестницах слышались вопли. Его крик возносился до самых верхушек мачт и вылетал через отверстия дымовых труб: только не она! Даже видя ее на золотистой соломе уже потускневших волос, с приоткрытыми глазами и приподнятыми в злорадной кроличьей ухмылке уголками рта, Чарльз не мог поверить.

Гарри оставался с рани: потемнев от пота и осоловев от болеутоляющих, она впала в полузабытье и лежала у себя в каюте. Над принимавшим цвет крови морем садилось огромное пурпурное солнце. Где-то утомленно поскрипывала цепь. Скрестив руки за спиной и сцепив пальцы, Чарльз держался в стороне. Когда на «Гидаспе» отдали последние почести, парившая над рангоутом морская птица улетела прочь, быстро взмахивая кры-лами. Раджа заметил, что один из трех свертков больше остальных.

На меня вчера Кратил

Нежный взор свой обратил…

Его бросили в воду последним. Чарльз смотрел на море. Оно показалось ему незнакомым.

У себя в каюте он обнаружил, что ладони окровавлены.