Судьба «румынского золота» в России 1916–2020. Очерки истории - Татьяна Покивайлова Страница 48

После скандальных публикаций в румынской прессе работу по разборке ящиков стали проводить в секретном режиме ^[427].

Документы, принадлежавшие королевской семье, оставались в Москве. Их по поручению Литвинова предстояло передать через советского посла лично королю. Но после сообщения Островского об отсутствии монарха в столице было решено передать документы министру иностранных дел Н. Титулеску во время предполагавшегося его приезда в Москву ^[428]. Однако визит Титулеску не состоялся. Эти документы были переданы в Румынию позже и вошли в фонды Государственного исторического архива в Бухаресте.

Передача румынских архивов, подававшаяся в средствах массовой информации как проявление дружественных отношений между СССР и Румынией, давала повод рассчитывать на взаимность. Именно по этой причине нарком обороны К.Е. Ворошилов обратился к М.М. Литвинову с предложением поставить перед румынским правительством вопрос о возвращении советской стороне оставшихся на территории Румынии и Бессарабии ещё со времён Первой мировой войны архивов 4, 9, 6 и 8-й русских армий, архивов Румчерода, «которые представляли несомненную ценность как с чисто военной, так и с политической стороны». Речь шла также о документах оставшихся в Яссах, Кишиневе, Белграде, Романе, Ботошани и других городах складов русского военного имущества. «Объём этих архивов, – писал Ворошилов, – исчисляется десятками тысяч пудов. Не исключена возможность, что часть архивов была расхищена белогвардейцами – генералами [Н.Н.] Головиным, Е.Ф. Новицким и др., которые ещё в 1918 г. имели к ним касательство, тем не менее, мы должны требовать от румын возвращения нам указанных архивов, из которых можно будет взять всё ценное и нужное нам». (Ранее уже говорилось, сколь важны были подобного рода архивы и материалы для обоснования российской/советской стороной контрпретензий к Румынии за невыплаченные России долги и оставшееся на её территории и территории Бессарабии имущество русских армий).

Реакцию Литвинова выяснить не удалось, хотя вряд ли письмо Ворошилова осталось без ответа. Не известно также, ставила ли советская сторона в то время перед румынами вопрос о возвращении указанной документации? Однако архивы, о которых сообщал Ворошилов, советская сторона не получила.

Восстановление дипломатических отношений между СССР и Румынией в июне 1934 г., почти после двадцатилетнего разрыва, стало значительным импульсом для развития взаимоотношений. Была восстановлена прямая железнодорожная и телеграфная связь с Румынией, развивалось сотрудничество в области внешней политики, экономики. Большое значение придавалось развитию научных и культурных контактов. Развертывает деятельность в Румынии Всесоюзное общество культурных связей с заграницей (ВОКС). 20 ноября 1935 г. посол М.С. Островский писал М.М. Литвинову: «Лучшим способом нашей пропаганды был бы приезд сюда живых людей, представителей спорта, искусства и науки». Он предложил организовать в Румынии две выставки: одну – научную, другую по искусству, обе [идеологически] нейтральные ^[429].

Однако в сотрудничестве двух стран не всё шло гладко. 14 июня 1935 г. Островский сообщал в НКИД, что сигуранца «принципиально и огулом не пропускает наших печатных изданий в страну» ^[430]. Серьезные трудности возникали на международной арене. По ходу переговоров о заключении пакта о взаимопомощи между СССР и Румынией, которые оказались сорванными по вине румынской стороны в 1936 г., Титулеску заявил, что «пакт должен предусмотреть взаимопомощь не только против Германии, но и против Венгрии» ^[431]. По информации, поступившей советскому послу из НКИД, Румыния, осведомлённая о том, что советское правительство «не намерено оказывать ей помощь против Венгрии, ни с того, ни с сего, тем не менее, выставляет эти требования, придавая своим требованиям характер шантажа. Вы, мол, заключили с Францией и Чехословакией пакты о взаимопомощи ^[432], эту помощь вы можете оказать им, только пройдя через нашу территорию, а потому извольте нам за это заплатить… Титулеску в то же время хочет не только сохранить союз с Польшей, но намерен даже исключить Румынию в случае нападения на нас Польши» ^[433].

Возможно, именно во время трудных советско-румынских переговоров о заключении пакта о взаимопомощи в Москве задумались о том, чтобы подсластить румынскую «пилюлю». Советские руководители понимали, что румын вряд ли могло удовлетворить возвращение «бумажной» части ценностей, хотя и имевшей несомненное историческое значение. Хуже обстояло дело с ценностями материальными: их Москва возвращать не спешила. По имеющимся сведениям, в 1935–1936 гг. в Румынию было отправлено только 12 тонн золота. Возвращение всего золотого запаса советская сторона связывала с «окончательным урегулированием бессарабского вопроса» ^[434].

Объективно нормализация советско-румынских отношений открывала возможность обсуждения спорных вопросов, поиска их решений на компромиссной основе. Начало было положено возвращением части румынских сокровищ, оказавшихся в России в годы Первой мировой войны. Но путь, по которому в 1935 г. был сделан только первый шаг, оказался долгим и тернистым.