От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков Страница 48

Сильно поредевшие полки 35-й гвардейской дивизии Дубянского были настолько обессилены и обескровлены, что мы решили оставшихся людей и технику передать 42-й и 92-й стрелковым бригадам, а управления дивизий вывести за Волгу для нового формирования.

В эти дни нам пришлось серьезно поспорить с командующим артиллерией фронта генерал-майором В.Н. Матвеевым. Он требовал, чтобы артиллерийские части, прибывавшие со своими дивизиями на усиление 62-й армии, переправлялись на правый берег Волги, в город, а Военный совет армии категорически возражал против этого. Мы оставляли артиллерийские полки стрелковых дивизий за Волгой, а наблюдательные пункты переносили на правый берег, откуда можно было руководить маневром огня орудий и батарей на широком фронте. Только минометы и противотанковую артиллерию мы просили переправить вместе со своими частями.

В городе, как я уже отметил, мы не могли иметь ни конной, ни механической тяги для артиллерии. Следовательно, мы лишались маневра колесами. Перетаскивать пушки и гаубицы на руках через развалины городских зданий и по изрытым бомбами и снарядами улицам было невозможно. Доставка снарядов для артиллерии через Волгу в город со второй половины сентября стала делом очень тяжелым, порой совершенно невозможным. Днем враг просматривал все подходы с востока к Волге. С 22 сентября, выйдя к центральной пристани, он обстреливал прицельным огнем каждую лодку. Рассчитывать на ночную перевозку боеприпасов также было рискованно: противник знал районы наших переправ и на протяжении всей ночи освещал Волгу, подвешивая над ней осветительные бомбы и ракеты. Значительно легче было за сто километров подвезти боеприпасы к Волге, чем переправить их через километровое водное пространство.

Военный совет фронта принял нашу точку зрения.

Решение оставить дивизионную артиллерию на левом берегу сыграло положительную роль в ходе оборонительных и наступательных боев в городе.

Оставив пушечные и гаубичные полки за Волгой, каждый командир дивизии или бригады всегда мог вызвать огонь своей артиллерии на любой участок фронта. А командующий артиллерией армии генерал-майор Н.М. Пожарский в нужный момент мог сосредоточить огонь заволжских батарей всех бригад и дивизий в один район.

Николай Митрофанович Пожарский был отлично подготовлен к решению сложных и трудных задач по отражению атак пехоты и танков противника огнем артиллерии. Огонь дивизионов и полков Пожарского всегда отличался точностью и умелым маневром. Мощные огневые удары ствольной и реактивной артиллерии, сосредоточенной в дубравах за Волгой, орудия прямой наводки и минометы, действующие на улицах и в цехах заводов Сталинграда, истребляли гитлеровцев беспощадно на всех участках, где бы они ни пытались прорваться к Волге. Особенно ощутимые удары наносили артиллеристы Пожарского по большим скоплениям пехоты и танкам противника перед заводским районом и на Мамаевом кургане.

Артиллерия — бог войны. В дни оборонительных боев в Сталинграде она сыграла неоценимую роль. Много неприятностей доставил гитлеровцам маневренный и точный огонь пушкарей 62-й. И дирижировал этим огнем Николай Митрофанович Пожарский — отличный артиллерист и талантливый военачальник, человек светлого ума и отважного сердца.

С середины сентября ежедневно вечером у меня собирались генералы Н.И. Крылов, Н.М. Пожарский, дивизионный комиссар К.А. Гуров, начальник разведки полковник М.З. Герман. Основываясь на сведениях разведки, мы намечали кварталы, в которых гитлеровцы накапливались для наступления. Ночью, ближе к рассвету, артиллеристы открывали по этим квадратам огонь, давали залпы «катюш», мы направляли туда удары авиации дальнего действия. В этих случаях каждый снаряд или мина, посланные в центр скопления противника, приносили больше пользы, чем при заградительном огне по рубежам и площадям. Так мы истребляли живую силу противника, изматывали гитлеровцев, били и хлестали их прицельным огнем. После таких ночных налетов фашисты шли в наступление морально подавленные.

20 сентября бой начался с наступлением рассвета.

На правом нашем фланге (Рынок, Орловка, Разгуляевка) продолжались сковывающие бои, а в районе Мамаева кургана полки 95-й и 112-й стрелковых дивизий встретили атаку уже свежих сил противника.

В полдень командир 95-й дивизии полковник Горишный, докладывая мне обстановку, сказал:

— Если не считать незначительных колебаний фронта на какие-нибудь сто метров в ту или другую сторону, положение на Мамаевом кургане осталось без перемен.

— Учтите, — предупредил я его, — колебания хотя бы и на сто метров могут привести к сдаче кургана…

— Умру, но с Мамаева кургана не отойду! — ответил Горишный.

Командир дивизии полковник Василий Акимович Горишный и его заместитель по политической части Илья Архипович Власенко глубоко и верно осмысливали ход боев, и на этой основе у них сложилась большая боевая дружба. Они как бы дополняли друг друга: первый был не только командиром, но и коммунистом, уделяющим большое внимание политическому воспитанию личного состава; второй же, руководя партийно-политической работой, детально вникал в существо боевых операций, умел разумно, со знанием дела говорить с любым командиром-специалистом.

Слушая по телефону их доклады об обстановке на фронте дивизии, я не сомневался в достоверности и объективности оценки фактов независимо от того, кто мне докладывал — Горишный или Власенко. Каждый из них был хорошо осведомлен в оперативной обстановке и хорошо знал повадки врага.

Дивизия Горишного пришла в город вслед за дивизией Родимцева. Она также с ходу, прямо с переправы через Волгу, без всякого промедления вступила в бой за Мамаев курган, затем в районе заводов Тракторный и «Баррикады». Полки этой дивизии, точнее, только штабы полков по очереди отводились ненадолго за Волгу, чтобы там, на левом берегу, они могли пополнить роты, — а затем снова в бой.

Горишный и Власенко в самые ожесточенные периоды боев были на своем наблюдательном пункте, спокойно и уверенно руководили своими частями.

Пробраться к ним на командный пункт было нелегким делом, даже под берегом Волги. Овраг между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь» обстреливался снайперами врага. В первые дни там погибло много наших воинов, и овраг прозвали «оврагом смерти». Чтобы избежать потерь, пришлось поперек оврага построить каменный забор, и, только сгибаясь и плотно прижимаясь к забору, можно было добраться до командного пункта Горишного.

На участке 13-й гвардейской стрелковой дивизии Родимцева обстановка сложилась для нас очень тяжелая. В полдень 20 сентября в район центральной переправы просочились автоматчики противника. Командный пункт дивизии обстреливался автоматным огнем. Часть подразделений 42-го гвардейского полка дивизии находилась в полуокружении, связь работала с большими перебоями. Офицеры связи армии, посылаемые в штаб к Родимцеву, гибли. Полк Елина, направленный к центральной пристани, запаздывал: в пути его заметила авиация врага и непрерывно бомбила.

Армия могла помочь этой дивизии только артиллерийским огнем с левого берега, но этого было явно недостаточно.