Готовность номер один. Шестьдесят лет спустя - Григорий Сивков Страница 47

Лейтенант говорит:

— К самолёту поставим охрану. А для вас транспорт вряд ли найдется…

— Разберемся сами, — говорю ему. — Только прошу позвонить в полк. Позывной "Резеда".

Лейтенант кивает:

— Обязательно дадим знать.

В свой полк мы в тот же день не добрались. Прибыли только на третий день. Там нас ждала новость: Иван Карабут переведен в соседний 7-й гвардейский полк нашей дивизии. Командиром второй эскадрильи назначен старший лейтенант Прохоров.

Мы попрощались с нашим боевым другом, соратником и учителем капитаном Карабутом, отметили повышение в должности Жени, а заодно и мой 101-й боевой вылет. Посидели часик-другой в столовой. Выпили понемногу вина. Вволю напелись песен под аккомпанемент баяна Николая Есауленко.

— Ещё раз поздравляю тебя, Гриша! — сказал мне капитан Лещинер, когда мы расходились по домам. — Хоть и с перебором…

— В нашем военном деле для верности лучше перебрать, — заметил майор Провоторов, — чем недобрать…

В первых числах октября 1943 года Таманский берег был полностью очищен от немецко-фашистских захватчиков. В этот день нашей 230-й штурмовой авиационной дивизии было присвоено звание Кубанской.

Вспомнилась мне та старая седая учительница, "вечера у камина", лермонтовский "Герой нашего времени", "Тамань"… Теперь Тамань снова стала свободным советским городом. А земля таманская обильно полита солдатской кровью. И поэтому мне этот город кажется родней, ближе и краше любого другого города широкой и мудрой России.

А 15 октября того же года наш 210-й штурмовой авиационный полк был представлен к ордену Красного Знамени.

Таманский вечер

По случаю освобождения Таманского полуострова от немецко-фашистских захватчиков командир полка подполковник Галущенко решил провести вечер отдыха, который тут же окрестили Таманским.

Вызвал подполковник к себе командира батальона аэродромного обслуживания:

— Надо сообразить что-нибудь насчет ужина.

— Сьестного у нас маловато… — ответил тот, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Эх, вы…

Командир батальона на это не обиделся, зная, что в полку все очень уважительно, без особых придирок, относились к батальону аэродромного обслуживания.

— На нет и суда нет, — безобидно сказал командир полка. — Тогда придется совместить обед и ужин.

На том и порешили.

Нас с Женей Прохоровым, с которым мы вместе квартировали, оповестили заранее из штаба полка. С ними вместе пошёл и Тима Гуржий. Он был уже в дивизии, приезжал к нам редко, а тут как раз появился. Женя Прохоров Съязвил:

— Ну и нюх у тебя, Тима, как у борзой на зайца.

Иван Карабут, прибывший к нам уже как гость, понимающе заметил:

— Ему положено, он же теперь начальство…

По случаю вечера столовая торжественно убрана. Хотим сесть вместе со своими ребятами, а дежурный по полку говорит:

— Приказано провести вас сюда, — и указывает на стол, что стоял рядом с другими, как верхняя планка у буквы "П".

Прошли мы, сели. Там уже командир полка со своими заместителями и командиры других эскадрилий.

Подполковник Галущенко поздравил всех присутствующих на вечере с освобождением Таманского полуострова и передал слово своему заместителю по политчасти майору Кущу. Тот сказал короткую речь.

Все чокнулись и выпили за скорую победу над врагом.

Вечер по причине, описанной выше, продолжался не очень долго.

— Ну и вечер, — возмущался Женя Прохоров, — точно ради того, чтобы поставить галочку в формуляре…

— И галочка иногда тоже нужна, — успокаивал его Тима Гуржий, как представитель дивизии.

— Не знаю как галочка, — сказал свой слово Иван Карабут, — а вечер дело стоящее. Тильки горилки было малувато.

Николай Есауленко молчал. Ему было все равно: он как всегда был самый трезвый.

По дороге к дому поймали ежа. Женя Прохоров предложил:

— Подложим к Фиме под простыню…

У хозяйки дома узнали, что Фима Фишелевич, наш полковой врач, ушел по срочному вызову: должно быть, кто-то заболел.

Ежа выпустили в опавший вишневый сад.

Утром перед полётом спрашиваю воздушных стрелков эскадрильи:

— Как вечер?

Они переглядываются и молчат. Один из них, бывший подводник Борис Панов, говорит:

— Что вечер? Мы трезвые были…

Все стало ясно: за столом командного состава полка кормили и поили хоть ненамного, но лучше… Устроители вечера перестарались…

И здесь я понял, почему мой бывший командир эскадрильи капитан Кондратков всегда в подобных случаях, не взирая на косые взгляды начальства, садился вместе с лётчиками своей эскадрильи: в его присутствии устроители старались всех оделить по справедливости.

— От начальства подальше, — обычно отшучивался он, когда его пытались упрекнуть, — а к вину и закуске поближе…

Нам, молодым и неопытным, тогда было невдомек, а потом мы с Женей Прохоровым обычно говорили:

— Спасибо, мы со своими эскадрильями сядем…

И, уж конечно, следили за тем, чтобы не обносили ребят интенданты.

Бои за Керчь

Таманский полуостров освобожден. На очереди бои за Крым. Части Красной Армии ведут тщательную подготовку к форсированию Керченского пролива.

Полк 27 октября перебазировался ближе к фронту, в станицу Ахтанизовскую. Проводили тренировочные полёты с молодыми лётчиками. Изучали вероятные цели, противовоздушную оборону и аэродромы противника. Выезжали на передовую, визуально знакомились с близлежащими целями. Их видно в стереотрубу с НП. До начала операции две четверки слетали в район Керчи на разведку.

С керченской стороны, с высоты 175,0 била немецкая дальнобойная артиллерия. Она доставляла много неприятностей частям морской пехоты, готовившимся к десанту, и истребительному полку, аэродром которого был расположен на Таманском берегу, неподалеку от станицы Запорожская.

Вызывает меня командир полка подполковник Галущенко.

— Поведешь четверку. Цель — артиллерия на западном склоне высоты 175,0.

Взлетели. Взяли курс на Керчь. Зениток там уйма, по данным авиаразведки до 40 батарей. Будет жарко.

Заходим с севера, со стороны моря. Погода прекрасная. Высоту 175,0 видно хорошо. На её вершине и чуть западнее просматриваются какие-то пятна беспорядочно изрытой земли. Гитлеровцы искусно замаскировались. Никак не могу определить — батарея это или нет. Не видя больше ничего подходящего, решил бить по подозрительно "изрытому месту".

Входим в пикирование на цель с разворотом, не сбавляя оборотов двигателя. Это лучший противозенитный маневр: самолёт идёт по кривой, высота уменьшается, скорость непрерывно возрастает, попробуй-ка, зенитчик, прицелиться…