Сталин. Отец народа - Лев Балаян Страница 47

И.В. Сталин принял М.А. Шолохова 23 августа в 22.40. Беседа закончилась в 24.00. В 22.45 к Сталину был приглашен В.М. Молотов и в 23.00 – Л.П. Берия. Ранее в тот же день И.В. Сталин разговаривал по телефону с секретарем Ростовского комитета партии Двинским. Речь шла о тяжелом положении с заготовками хлеба северных районов области, где значительная часть посевов погибла от суховея и сельскохозяйственных вредителей. В Вешенском районе, например, погибло 8,4 тыс. га (из 31 тыс. га). Руководство Вешенского района при поддержке Шолохова добивалось списания задолженности с колхозов. Не встретив понимания у областного руководства, Шолохов обратился к И.В. Сталину. 19 ноября 1940 года Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б), а также Постановлением СНК СССР от того же числа с колхозов Вешенского района была списана задолженность прошлых лет в размере 3350 тонн, произведена скидка с плана обязательных поставок 1940 года в размере 320 тонн и отсрочена натуроплата на будущий год в размере 400 тонн.

А спустя два года, 24 мая 1942 года, М.А. Шолохов вторично был удостоен чести отмечать свой день рождения в Кремле с Верховным Главнокомандующим. Ужин был на двоих. Сталин сказал: «Идет война. Тяжелая. Тяжелейшая. Кто о ней после победы ярко напишет? Достойно, как в «Тихом Доне»… Храбрые люди изображены – и Мелехов, и Подтелков, и еще многие красные и белые. А таких, как Суворов и Кутузов, нет. Войны же, товарищ писатель, выигрываются именно такими великими полководцами. В день ваших именин мне хотелось пожелать вам крепкого здоровья на многие годы и нового талантливого всеохватывающего романа, в котором бы правдиво и ярко, как в «Тихом Доне», были изображены и герои-солдаты, и гениальные полководцы, участники нынешней страшной войны…».

Шолохов вспоминал в беседах с Чуевым: «В 1942 году Сталин спросил меня: «Сколько времени Ремарк писал «На Западном фронте без перемен»? – «Три года», – ответил я. – «Вот и вам за три года надо бы написать роман о победе советского народа в Великой Отечественной войне».

В начале 1948 года Сталин встречался с одним из руководителей югославской компартии – М. Джиласом. Разговор коснулся литературы, и среди советских писателей Джилас особо выделил Шолохова. Но, похоже, Сталин был в обиде на талантливого писателя, который так и не приступил к роману о Великой Отечественной войне, хотя после того памятного ужина прошло целых шесть лет. Джилас в своих «Беседах со Сталиным» пишет: «Сталин заметил, что в стране есть и лучшие писатели и назвал неизвестные мне фамилии, одну из них женскую».

Несмотря на обиду, после войны Вождь дал указание для Шолохова в станице Вешенской вместо разрушенного немцами дома построить новый. А спустя годы, во времена Хрущева, от Шолохова потребовали, чтобы писатель выплатил стоимость строительства. Не мог Хрущев простить Михаилу Александровичу, что он в числе первых осмелился выразить мнение о Сталине, идущее вразрез с его собственным. И звучали эти хлесткие слова, как звонкая пощечина: «Нельзя оглуплять и принижать Сталина… Во-первых, это нечестно, во-вторых, вредно для страны, для советских людей. И не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине».

В ответ на требование выплатить стоимость строительства дома Шолохов отправил Хрущеву дерзкую телеграмму, которая, кстати сказать, в архиве сохранилась: «Должен, не скрою. Отдам не скоро».

…Михаил Шолохов не приехал на похороны вождя, но 5 марта 1953 года в «Правде» был опубликован его взволнованно-душевный очерк «Прощай, отец».

* * *

Академик Тарле и другие . Осенью 1929 – зимой 1931 года была арестована группа известных ученых-историков. Более года шло следствие по делу 70-летнего академика С.Ф. Платонова и его сподвижников, в числе которых был и Е.В. Тарле (1875 – 1955). ОГПУ вменило им в вину намерение свергнуть Советскую власть, образовать Временное правительство с последующей реставрацией монархии в России. Е.В. Тарле, как блестяще владеющему основными европейскими языками предназначался пост министра иностранных дел. Премьер-министром должен был стать Платонов.

Сам «премьер-министр» – истый монархист, проповедник «правых взглядов», директор Педагогического института, незадолго до этого был в командировке в Париже и встречался там с великим князем Константином Константиновичем. Великий князь, по версии ОГПУ, строил планы на реставрацию царизма в России и давал инструкции на этот счет С.Ф. Платонову, у которого во время обыска был найден исчезнувший из Архива Академии наук в Ленинграде оригинал Акта об отречении от престола императора всея Руси Николая Второго Романова. Были найдены у С.Ф. Платонова также и другие важнейшие архивные документы, считавшиеся безвозвратно утерянными, которые попали в руки академика, когда он был в числе первых откликнувшихся на призыв В. И. Ленина в 1918 году «спасти от гибели наследие российской науки и культуры». Так он и «спасал» архивную документацию, беспардонно присваивая ее себе.

По этому делу привлекались Ю.В. Готье, В.И. Пичета, С.Б. Веселовский, Е.В. Тарле, Б.А. Романов, Н.В. Измайлов, С. В. Бахрушин, А.И. Андреев и другие, всего 115 человек.

Хотя в духе того сурового времени Общее собрание Академии наук СССР приняло решение об исключении из своего состава арестованных «платоновцев», однако на этом собрании звучали и вполне независимые суждения, что никак не вяжется с нынешними обвинениями Советов в железобетонном тоталитаризме. Так, академик А.П. Карпинский (академик Петербургской АН с 1896 года, первый выборный президент Российской АН с 1917, президент АН СССР с 1925. – Л.Б. ) заявил, что «критическое отношение к советской действительности, которое у нас существует, отнюдь не вызывает необходимости исключения из состава членов Академии Платонова и его коллег».