Адмиралы и корсары Екатерины Великой - Александр Широкорад Страница 47

Возможно ли было полное вытеснение турок с Европейского континента в конце XVIII века? При энергичных и согласованных действиях русских и австрийских войск и невмешательстве других стран Европы были реальные шансы выбросить турок из Европы. Другой вопрос, что дало бы России создание Греческой империи во главе с Константином II? Создание империи из конгломерата ничем не связанных между собой и зачастую враждебных племен было нереальной затеей. Да и если бы удалось создать такую империю, то Константин II не смог бы гарантировать постоянную ее лояльность России без наличия русских пушек на Босфоре.

Екатерина была достаточно умна и понимала, что развал Османской империи или по крайней мере оттеснение турок в глубь Малой Азии, то есть откуда они пришли, может вызвать целую лавину непредсказуемых последствий. К примеру, кто из штурмующих Бастилию думал о том, что через десять с небольшим лет Франция станет империей и владычицей Европы?

Видимо, Греческий проект был для русской императрицы не целью, а средством вовлечь своих подданных, а также Иосифа II в тотальную войну с османами. Помните фразу Наполеона, сказанную Евгению Богарне: «Надо ввязаться в бой, а после разберемся».

Никакой «греческой империи» не нужно было России, равно как ей не нужен был и Константинополь. В Константинополе с окрестностями в XVII – начале XVIII века проживало 1,5–2 миллиона паразитирующего населения, то есть людей, которые не сеяли, не пахали, не ткали, а жили на 95 % за счет эксплуатации населения огромной Османской империи. Ну, присоединили бы город к России. Кто бы стал кормить дармоедов – русский мужик?

Хорошо болтать о возвращении креста на Святую Софию. А дальше что? Зачем нужны России два миллиона иноверцев, которые в любой момент по призыву фанатичных мулл и дервишей могут устроить бунт и начать резать христиан? А что делать с константинопольским патриархом и пятьюстами тысячами православных греков? Подчинить патриарха петербургскому Синоду или, наоборот, Синод – патриарху? Русская и греческая церковная вера – православие, но у них есть существенные различия. На расстоянии у них братская любовь, а попробуйте-ка их слить?

Все это – лишь ничтожная часть проблем, которые возникли бы при присоединении Константинополя. Поэтому всякие призывы – «Константинополь рано или поздно, а должен быть наш» – следует рассматривать лишь как пропагандистские лозунги. Неграмотному крестьянину не объяснишь стратегических аспектов обороны Черного моря и тонкостей препонов, чинимых турками русской торговле, поэтому и нужны лозунги: «Спасем братьев славян», «Даешь крест на Святой Софии».

Надо ли доказывать, что на определенном этапе реализации Греческого проекта Екатерина начала бы действовать совсем по другому сценарию, а пока ей удалось заинтересовать Греческим проектом Австрию. Екатерина отказалась от ориентации на Пруссию, много лет навязываемую Никитой Паниным. В ходе «картофельной войны» между Австрией и Пруссией Екатерина отказалась оказать военную помощь Фридриху II, а выступила посредницей. В 1779 г. Пруссия и Австрия подписали Тешенский мирный договор, гарантом которого стала Россия.

2 января 1787 г. Екатерина покинула Петербург и отправилась в Новороссию. Ее сопровождала многочисленная свита, а также послы Австрии, Франции и Англии. Царский поезд состоял из 180 экипажей и кибиток. На каждой почтовой станции поезд ожидали 560 свежих лошадей. На лошадях императрица ехала до Киева. А там в апреле, когда сошел лед на Днепре, пересела на галеру «Днепр». Специально для ее путешествия у Смоленска в 1785–1786 гг. было построено семь галер. Иностранные послы разместились на «Сейме», на «Соже» плыли придворные, «Десна» служила рестораном, на других галерах были склады провианта, конвой и т. п. Кстати, в Херсоне все галеры были обращены в боевые суда. На той же «Десне» выкинули всю ресторанную рухлядь и установили один пудовый единорог и шестнадцать 3-фунтовых пушек.

В Каневе ^[78] Екатерину ждал польский король Станислав Понятовский. Императрица холодно встретила своего старого любовника и не пригласила его в путешествие, на что тот так рассчитывал.

Ниже Канева на галеру к императрице подсел австрийский император Иосиф II. В Херсон Екатерина и Иосиф въехали через Триумфальную арку с надписью «Дорога в Византию».

В мае Екатерина и Иосиф побывали в Крыму. В Севастополе Потемкин приготовил им интересный спектакль. Французский посол Сегюр писал: «Между тем как их величества сидели за столом, при звуках прекрасной музыки внезапно отворились двери балкона, и взорам нашим представилось величественное зрелище: между двумя рядами татарских всадников мы увидели залив верст на 12 вдаль и на 4 в ширину; посреди этого залива, в виду царской столовой, выстроился в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек…»

Позже путешествие Екатерины обросло многочисленными анекдотами. Появилось даже выражение – «потемкинские деревни». Бесспорно, как всегда было на Руси и в иных державах, при посещении главы государства не обходится без большой показухи, зачастую превосходящей изощренную фантазию сатириков. Но главное было в другом – Потемкин в Дикой степи построил города и верфи. Впервые в истории на Черном море были не казацкие чайки или «новоизобретенные корабли», а настоящие боевые суда, не уступавшие по мореходности и огневой мощи ни туркам, ни французам. Главное же было в том, что на берегах Черного моря и на кораблях были десятки тысяч людей, готовых постоять за государство Российское.

«Потемкинские деревни» были сделаны вовремя. 5 августа 1787 г. великий визирь Юсуф-Коджа вызвал к себе русского посла Булгакова и предъявил ему ультиматум: вернуть Турции Крым; аннулировать все прежние русско-турецкие договоры; отказаться от покровительства Грузии.

Посол не успел передать ультиматум в Петербург. 12 августа 1787 г. султан Абдул-Гамид I объявил войну России. И не просто войну, а общемусульманский джихад. Ведь турецкие султаны по-прежнему считали себя халифами – повелителями всех правоверных. Все мусульмане Северного Кавказа, Закавказья, Прикубанья и Крыма должны были поднять оружие против неверных. Призыв халифа к войне отправили даже в далекую Бухару.

Известие о войне дошло до Петербурга лишь 29 августа, когда на юге уже шли боевые действия. 7 сентября 1787 г. Екатерина издала манифест, где говорилось: «Оттоманская Порта, утвердивши торжественными договорами перед лицом света вечный мир с Россией, опять вероломно нарушила всю святость оного… Мы полагаем в том Нашу твердую надежду на правосудие и помощь Господню, и на мужество полководцев и храбрость войск Наших, что пойдут следами своих недавних побед, коих свет хранит память, а неприятель носит свежие раны».