Емельян Пугачев. Книга 2 - Вячеслав Шишков Страница 47

— Фатьма! — вскричал Падуров и проворно скатился с седла на луговину.

Он подхватил тяжело подымавшуюся красавицу и поставил её на ноги.

— Нишяво, ладно, миленький Падур… Маленько нога.

И, не успели опомниться, — под ликующий рев толпы сам царь скакал на приступ. Он вытянул губы, подобрал щеки, всем корпусом подался вперед и — дал коню волю. Конь взвился раз, взвился два, взвился три… Гиканье, плетка, коню пятками в бок, и — все осталось позади.

— Урла! Урла!.. — сотрясая вольный воздух, загромыхала степь.

Царь-победитель повернул коня и, подъехав к народу и к судьям, сказал прерывистым голосом:

— А нут-ка… Подымите-ка камыши на пол-аршинчика кверху… на кнутовище.

Судьи защелкали языками, затрясли широкими лбами:

— Уююй, бачка-осударь, бульно высоко… Кудой дела… Конь, поди, не шайтан… Да и сам ты, бачка-осударь…

— Государю подобает высоко взлетать. Давай!

Пугачёв отъехал сажен на двести. Разгоряченному коню не стоялось: то выплясывал, поводя ушами, то выделывал курбеты. Пугачёв огладил коня, пошлепал по его вспотевшей шее, нахлобучил шапку и, нагнувшись к луке, вихрем ринулся вперед.

Вся степь замерла, только стальные копыта размеренно били то в землю, то в воздух да селезенка играла в широкой утробе коня. Степь закачалась, звон в ушах, ветер, сердце стукочет, грудь перестала дышать, искры в глазах, взлет, взлет, взлет, еще последний страшный — над высоко приподнятой преградой, и — ровный, ровный бег в славу, и ликующий гомон толпы.

Вот бачку-царя усадили в кресло, несут в кресле на руках. Бубны, дудки, свистульки. Песня.

Надвинулся вечер. За вечером упала на землю беззвездная темная ночь.

Этой же ночью Хлопуша двинулся на поиски Емельяна Пугачёва.

Он успел побывать в Берде у бабы с сыном, попарился в бане. И вот идёт сквозь тьму, как сквозь путаный сон. Сон это или явь? Воля, паспорт, деньги! Не брякают больше кандалы, натруженные цепями ноги тоскливо ноют.

Ну и наплевать, пусть ноют, нужно поторапливаться — губернатор дал сроку всего три-четыре дня. Дак как бы еще губернатор на попятную не сыграл, с них, с окаянных, станется. «А ну, скажет, к лешему в ноздрю этого Клопуш… Взять его, сукина кота, схватить в Берде у бабы, да сызнова на цепь». Емко шагая по ровной степной дороге и представив себе дурашливого губернатора, Хлопуша даже улыбнулся. А все-таки хорошо, что он в ночь ушел, — теперь лови ветра в поле!

Перед утром его сморило. Он подался влево от дороги, прилег в кустах.

А поутру, уже солнце встало, унюхала его набеглая собака, облаяла. Он присел и взглянул на собаку по-свирепому. Та сроду не видала такого странного безносого лица, таких белых выпученных глаз… Испугалась, заполошно тявкнула и, ощетинив шерсть на хребте, отскочила прочь.

— Что за человек? — вдруг подлетел к Хлопуше разъезд казаков. — Паспорт есть?

— Нетути.

— Хватай его! Это каторжник, безносый… с клеймами…

— Ну нет, молодчики… Меня не вдруг-то схватишь, — гнусавым басом спокойно сказал Хлопуша и обмотал нос тряпкой.

— Ты кто таков? От Пугача подосланец, чи к нему бежишь? Признавайся!

— К нему бегу, молодчики. Это верно… По указу самого губернатора.

Вот и грамотка, ежели маракуете читать, — и он подал пожилому конопатому казаку бумагу.

Тот, глядя в бумагу, долго шевелил губами, затем, сказав: «Чудеса, да и только», — прочел вслух:

— «Всем заставам, пикетам, секретам и разъездам предъявителю сего свидётельства ссыльнокаторжному Хлопуше, он же Соколов, чинить беспрепятственный пропуск. Обер-комендант генерал-майор Валленштерн».

— В которой стороне Пугач? — спросил с важностью Хлопуша, обратно принимая бумагу.

— А кто его знает, — сказал старший. — Слых есть, что злодей с-под Татищевой к Каргале путь взял.

Хлопуше не хотелось больше оставаться с казачишками, он сказал:

«Прощевайте», взял котомку и пошел. Отойдя с версту, сел у ручейка, подкрепился вяленой рыбой с хлебом и — дальше в путь.

Поздно вечером каргалинские угодья начались. А он все шел, все шел. И уже в потемках соткнулся нос к носу со знакомым бердянским кузнецом из казацких детей, Сидором. Разговорились. На вопрос Хлопуши, где найти Пугача, кузнец ответил:

— Государь стоит с войском на старице реки Сакмары, на самом берегу.

— Какой государь, — перебил его Хлопуша, — я про Пугача спрашиваю…

— Для кого Пугач, для кого и царь. Ты к нему, как к царю, подходи, а не то…

— Как подойти, знаю, — прогнусил Хлопуша.

— А чтоб тебе приметно было, увидишь там повешенных трех человек…

— О-о-о, — протянул Хлопуша. — Это пошто же их?

— Подосланы будто бы от Рейнсдорпа были.

Хлопуша засипел, закашлялся.