Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном - Николай Егорычев Страница 47

Аппаратное торможение грозило тем, что на долгие годы Москва могла оставаться без Генплана, то есть шли бы бесконечные баталии, где и когда, например, строить новые линии метрополитена, какими путями вести реконструкцию промышленности, жилищное строительство, решать сотни других проблем.

На первой же встрече с Косыгиным, только что утвержденным председателем Совета министров СССР, я подробно доложил ему существо вопроса и был приятно удивлен тем, как доброжелательно он отнесся к нашим заботам и как быстро ухватил существо вопроса. После этого ТЭО Генплана Москвы прошло по «зеленой улице», и вскоре было принято решение о его утверждении.

В это время мы переходили от строительства пятиэтажных домов к многоэтажным. С деньгами было туго, но хотелось строить более благоустроенные квартиры. А тут подвернулся случай создать новые производства, в частности, по выпуску столярных изделий и качественного линолеума на западном оборудовании. Кое-как наскребли валюту, но дополнительно требовалось более 60 миллионов рублей так называемых строймонтажных капвложений.

Запросили помощи у правительства. Госплан, Госстрой и другие организации нас не поддержали. На заседании Совмина СССР Косыгин поначалу поставил вопрос об отказе в нашей просьбе. Пришлось идти на крайнюю меру. Я заявил, что заместители председателя Совмина товарищи Байбаков, Новиков, министр финансов Гарбузов (а все они сидели за столом президиума) и другие не разобрались сами с нашей просьбой, доверились своим помощникам, а те их подвели. Поэтому попросил Косыгина решение не принимать, а лично разобраться в этом вопросе. Так и было сделано.

Буквально на следующий день утром Алексей Николаевич позвонил мне и попросил познакомить его с предприятиями стройиндустрии Москвы. Целый день он ездил по заводам. Все ему нравилось. Он подробно вник в наши проблемы и твердо обещал поддержать просьбу о выделении дополнительных капитальных вложений. Я же в свою очередь извинился за свое бестактное поведение на заседании Совмина, сказал, что пошел на это сознательно, чтобы спасти дело.

Несколько позднее мы пригласили Алексея Николаевича посмотреть строительство новых жилых домов, а затем изложили наши соображения, каким путем можно было бы еще повысить качество квартир. Чтобы мало-мальски поправить дело, надо было поднять стоимость одного квадратного метра на 25–30 процентов. Таких средств у правительства не было. Косыгин откровенно об этом сказал, но пообещал в следующем году все же добавить процентов 10–12. И помог.

К Косыгину можно было обращаться и по сравнительно небольшим проблемам. Одной из них были трудности в Москве со стиркой белья и химчисткой. Построили мы тогда хорошую фабрику прачечную-химчистку в Таганском районе с американским оборудованием. Пригласили Алексея Николаевича посмотреть. Он приехал, остался доволен и уровнем технологии, и организацией работы на этом предприятии. И, лукаво улыбаясь, спросил:

– Ну а что просить у правительства будете?

Он ведь понимал, что пригласили мы его неспроста. В результате Москва получила валюту на строительство еще нескольких подобных предприятий и решила в то время острую житейскую проблему для большинства московских семей. Мы знали, что Косыгин не любил попрошайничество, но если он убеждался, что люди работают, стараются решать острые проблемы, то в этом случае никогда не отказывал в помощи и поддержке.