Я был в расстрельном списке - Петр Филиппов Страница 47

На основе прошлого познаем будущее, на основе ясного познаем скрытое.

Мо Цзы

Как сегодня в России разрабатываются законопроекты? Группа юристов и чиновников по заданию премьера или президента пишет текст. Он проходит согласование на разных этажах бюрократической вертикали и вносится президентом в Госдуму. Ни члены правительства, ни президент этот проект толком не разбирают — что чиновники предложили, то в Думу и идет. А если авторы допустили ошибки?

В демократических странах недочеты законопроектов выявляют в ходе широкого обсуждения в СМИ и на парламентских слушаниях с участием представителей заинтересованных организаций. Например, если проект касается регулирования строительной отрасли, то в слушаниях обязательно участвуют представители строительных фирм и ассоциаций, союзов архитекторов, обществ защиты прав потребителей, экологов. Стараются учесть мнения тех, кто будет по этому закону жить и работать. Подобные примеры есть и в нашей недавней истории. Стратегия пенсионной реформы широко обсуждалась с 1998 по 2002 год, что, правда, не помешало похоронить ее в 2013–2014 годах без широкого обсуждения.

Обычно после парламентских слушаний наступает черед собственно парламентских дебатов по законопроекту в трех чтениях. Если партийные фракции не настаивают на солидарном голосовании по законопроекту, то доводы выступающих могут повлиять на результат. Так было в Верховном Совете в начале 1990-х годов. Ничего подобного сегодня в Госдуме нет, законы нередко принимаются без обсуждения в нескольких чтениях сразу. Принтер и есть принтер. Потом выясняется, что одна статья закона противоречит другой, а третья вообще не работает, потому что заблокирована четвертой. Депутаты срочно вносят поправки, которые опять же принимаются без должного обсуждения. В итоге качество российских законов крайне низкое, они допускают множество толкований и зачастую просто не пригодны к применению. Иногда даже с помощью суда людям не удается разрубить узел юридических противоречий. По числу вносимых поправок в действующее законодательство Россия находится на одном из первых мест в мире. На позорном месте.

Как-то секретарь посольства Японии жаловался: «Мы завалены просьбами японских бизнесменов разъяснить, что делать, если один российский закон противоречит другому, а оба они не стыкуются с третьим». Интересно, что у российских предпринимателей подобных вопросов обычно не возникает. Они знают, что применение закона важнее его текста. Надо только знать, кому дать откат, чтобы на противоречивость законов не обращали внимания. В России живут не по законам, а по указаниям начальства. Такие порядки лишают долговременные и дорогостоящие бизнес-проекты правового фундамента. Мало находится желающих вкладывать миллионы долларов в предприятия, не защищенные законом.

Мы пытались изменить ситуацию. В 1996 году Андрей Илларионов обратил мое внимание на то, что конгрессмены США перед голосованием по конкретному законопроекту имеют возможность ознакомиться с аналитическими материалами на эту тему, изложенными экспертами в стиле дайджеста, кратко и понятно. В них сравниваются разные варианты решения проблемы, позволяющие понять, к чему может привести тот или иной подход. Такие аналитические материалы сводятся в ежегодные справочники. Мы с Андреем решили, что хорошо бы и российских депутатов снабдить подобной аналитикой. Им явно не хватает ясно изложенных доводов по обсуждаемым проблемам, а штудировать специальную литературу нет ни желания, ни возможности.

Сторонников этой идеи оказалось на удивление много. Особенно надо отметить Алексея Кудрина, который тогда был заместителем министра финансов, и Дмитрия Васильева, возглавлявшего Федеральную комиссию по ценным бумагам. Но затея требовала средств. Нашли предпринимателей-спонсоров. А для ее реализации в 1998 году создали Фонд информационной поддержки правовой экономики. Меня избрали его президентом.

У фонда было две задачи. Первая — знакомить общество с тематикой законопроектов, обсуждаемых депутатами Госдумы, улучшить понимание намечаемых и проводимых реформ. Для этого организовывались публикации в газетах, проводились публичные лекции специалистов, обсуждался опыт других постсоциалистических стран. Вторая — привлечь экспертов к подготовке справочника «Социально-экономические проблемы России». Над ним работали многочисленные авторы, а редакторы без потери смысла старались упростить исходные научные статьи.

В нашей культуре есть один существенный недостаток: ученые и эксперты предпочитают говорить и писать на непонятном народу наукообразном языке, считая его признаком учености. Как в средние века, когда ученый люд должен был по определению изъясняться на латыни. Конечно, если обсуждаются вопросы ядерной физики, то без специальных терминов не обойтись, и читатель должен различать электроны и протоны, бета — и альфа-частицы. Но в политологии, социологии, экономических науках способность экспертов говорить простым и понятным языком во многом определяет их успех в общественном сознании — не при защите диссертации, а в отклике людей на их идеи и предложения. Ведь социальные науки затрагивают саму жизнь. Когда эксперт употребляет термин «трансферт» вместо «дотации» или «профицит» вместо «избыток денег в казне», он рискует быть непонятым согражданами. А значит, не может рассчитывать на их поддержку. Мы, русские, взяли плохой пример с немцев, которые запутанной терминологией любят показать свою ученость. По сравнению с ними американские специалисты пишут удивительно доходчиво. Как писал Эрнест Хемингуэй, «Тот, кто щеголяет эрудицией или ученостью, не имеет ни того, ни другого».

В детстве я зачитывался книгой Якова Перельмана «Занимательная математика. Математические рассказы и очерки». Стремясь оживить интерес к математике, он собрал произведения, трактующие математические темы в беллетристической форме, и сопроводил их комментариями в надежде, что это сборник натолкнет читателей на более серьезные размышления. И это ему удалось, книга пользуется популярностью и многократно переиздается с 1927 года. Сегодня нам не хватает таких авторов, особенно в сфере общественно-политических наук. Чем больше их будет, тем быстрее станет меняться, модернизироваться культура нашего народа.

Интернет в 1990-е годы только становился на ноги, рассчитывать на поиск толковых публикаций в нем не приходилось. Фонд вынужден был создавать собственную электронную полнотекстовую базу статей в СМИ и академических журналах по разным направлениям и отраслям. Наши работники сканировали предварительно отобранные социально-экономические статьи и заносили их в рубрики. Отыскивали таких же энтузиастов (их было мало) и обменивались с ними накопленным багажом. Статьями снабжали экспертов, которые по нашим заказам готовили материалы. Пригодился опыт Аналитического центра. Собственно, наш фонд и был таким центром, но уже не государственным, а частным.