Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров Страница 47

12-й корпус он вернул в состав 8-й армии, а слабой армии Селиванова приказал снять осаду Перемышля и занять позиции между 8-й и 3-й. Между тем, Радко-Дмитриев уже хотел отступить за Сан. Из-за осенних дождей начался разлив реки, она была за спиной его войск. Командующий боялся, что вода разрушит переправы, и он не сумеет отойти. Брусилов был против. Армия и впрямь прикрылась бы от противника рекой, но и сама лишалась возможности контратаковать. Австрийцы могли оставить против нее заслоны и перебросить дополнительные силы на участок 8-й армии. Но Радко-Дмитриев, получив отказ Брусилова, обратился напрямую к Иванову, и тот разрешил перейти за реку.

Наступающие австрийцы жестоко карали собственное население. Поляков и русинов, которые приветствовали русских, арестовывали и вешали. «За сотрудничество с врагом» казнили православных священников — ведь наши солдаты и офицеры ходили в их храмы, заказывали требы. А немцы и евреи, когда в село или город вступали австрийские части, заваливали их доносами, перечисляли всех, кто вел себя «нелояльно». Нередко попросту сводили личные счеты, злорадствовали, когда вздергивали на виселицы конкурирующего лавочника, обругавшую их женщину, заимодавца, которому были должны.

Опасения Брусилова оправдались, противник стал снимать контингенты с участка 3-й армии и направлять южнее. Вдвое превосходящие силы отбросили корпуса 8-й армии, навалились на позиции 11-й. Ей пришлось жарко. Полки были недавно сформированными, из запасников, а с фланга их обстреливала тяжелая артиллерия из Перемышля. На одну из второочередных дивизий целый корпус австрийцев нахлынул среди ночи. Она бросила окопы и побежала, фронт был прорван. Но неприятели в темноте сбились с ориентиров и заблудились в лесу. Брусилов успел отреагировать, погнал туда резерв, 9-ю и 10-ю кавдивизии. А бойцы запаниковавшей дивизии устыдились, стали возвращаться. Встретили скачущую к прорыву конницу, разговорились, и выяснилось — в дивизии было мало офицеров, да и те неопытные. Солдаты без руководства растерялись. Кавалеристы выделили им своих офицеров, а австрийцы все еще тыкались туда-сюда по лесу. Русская конница и воспрянувшая пехота дружно ударили на них, помог своей атакой соседний 12-й корпус Леша, и позиции вернули. Оправившись, враг снова и снова рвался вперед, но его уже удерживали прочно, каждый раз осаживали.

Опасность обозначилась и на крайнем левом фланге. Мощная группировка противника спускалась с карпатских перевалов, обтекала и пыталась окружить 24-й корпус Цурикова. По приказу Брусилова он совершил дерзкий маневр. Оставил с фронта заслон, собрал в кулак все силы, перекинул их южнее и сам перешел а атаку — в обход обходящих. Австрийцы переполошились и попятились, перешли к обороне. Но другая их группировка скрытно выходила еще южнее, в обход всего русского фронта. Она неожиданно перевалила Карпаты у Сколе и Болехова и устремилась на Стрый — с юга открывалась прямая дорога на Миколаев и Львов, в тылы 8-й армии. Здесь, за Днестром, располагались части 30-го корпуса. Но он вообще находился еще на стадии формирования. У Стрыя собрали несколько батальонов 71-й пехотной дивизии, только что прибывших на фронт и необстрелянных. Враг смял их, они отступали на Миколаев, казачьи дивизии откатывались в другую сторону, на Дрогобыч.

Ближайшие к месту прорыва 24-й и 8-й корпуса сами вели жестокие бои и помочь не могли. Резервов не было. Главнокомандующий фронтом Иванов уже счел, что Львов обречен, распорядился начать его эвакуацию. Но севернее Перемышля нашелся спокойный участок, Брусилов снял отсюда 58-ю пехотную дивизию 11-й армии. От места прорыва она находилась слишком далеко — более 100 км. Но, как писал командующий, «8-й железнодорожный батальон сделал невозможное». В вооруженных силах России железнодорожных войск было немного, всего 40 тыс. человек. Куда меньше, чем в неприятельских странах. Но немцы во Франции очень долго не могли пользоваться железными дорогами, которые порушили отступающие. В Галиции русским достался такой же хаос, вдобавок отличалась ширина колеи, однако военные железнодорожники сумели всего за месяц наладить перевозки.

А в критической ситуации они перекрыли все нормы загрузки, сверх предела цепляли в составы вагоны, быстро отправили всю пехоту. Артиллерию погнали по шоссе аллюром. Умело действовал и начальник 58-й генерал Альфтаг. Прибыв к Миколаеву, он не ждал, пока соберется вся дивизия. С передовыми подразделениями сразу же вышел севернее Стрыя и атаковал австрийцев во фланг. Они остановились, стали осматриваться, и время было выиграно. Альфтаг сорганизовал отступавшие части, подтягивались его полки, и в двухдневных боях врага разбили, отогнали обратно к Карпатам.

Главное сражение, на Висле, тем временем продолжалось. Но изначальный германский замысел потерял смысл. Те армии, которые Гинденбург хотел обойти, находились уже перед ним. Чтобы выйти им в тыл, теперь нужно было прорывать фронт в Галиции, где они располагались раньше. Именно поэтому австрийцы так нажимали на Брусилова. А в Польше Гинденбург поставил более скромную задачу — хотя бы одержать «громкую» победу, захватить Варшаву. Отменил наступление на Ивангород. Из 3 корпусов 9-й германской армии создавалась ударная группа Макензена. 9 октября она вдруг повернула на северо-восток, через Радом и Белобржеж устремилась к Варшаве.

Немцы рассчитывали, что у польской столицы нет крупных русских сил. Они грубо ошиблись. Как раз от Варшавы русское командование планировало нанести фланговый удар по германским войскам, вышедшим к Висле. Тут были собраны 3 корпуса 2-й армии, начали прибывать передовые эшелоны 5-й армии. Тем не менее маневр Макензена оказался неожиданным, ему удалось потеснить наши части. Его войска форсировали Вислу у Гуры Кальварии, Козенице, Новой Александрии. Но бригада 3-го Кавказского корпуса удержала у Козенице плацдарм за Вислой. Немцы яростно атаковали его, силились сбросить бригаду в реку, но она стойко держалась. За несколько дней боев группа Макензена понесла огромные потери, натиск стал слабеть. А силы русских, напротив, росли. На фронт все еще подходили полки, отправленные из Галиции. Грандиозная перегруппировка, начатая три недели назад, завершалась.

Великий князь Николай Николаевич провел в Холме совещание с командованием фронтов и наметил общее наступление. Основной удар возлагался на Северо-Западный фронт, ему вернули 2-ю армию. Хотя немцы все еще атаковали. Козеницкий плацдарм стал «занозой», которую всеми мерами старались удалить. Макензен стягивал сюда все больше сил, но и наше командование переправляло на плацдарм свежие части, перемолачивало наседающих неприятелей. А 18 октября русские армии обрушились на врага. Контингенты Макензена оказались сосредоточены возле Козенице и на своих плацдармах южнее Варшавы, а 2-я армии Шейдемана прорвала его северный фланг, стала углубляться на запад. Над противником нависла угроза окружения.

Гинденбург и Людендорф придумали, как перехитрить русских. Передали второстепенные участки австрийцам, снимали с них свои соединения, и севернее, в районе Лодзи, начали собирать еще одну группировку из 3 корпусов. А Макензену приказали отступить на 3 перехода — пусть русские кинутся за ними, тут-то и попадут под фланговый удар. Эта идея обернулась полным провалом. Части Макензена отступили, но и на новом рубеже зацепиться не сумели. Наши преследующие войска с ходу сшибли их и погнали дальше. А корпуса, предназначенные для контрудара, так и не успели собраться в кулак. На северном русском фланге продвигались на Лович и Лодзь 23-й корпус и кавалерийские соединения 2-й армии. Они встретили немцев на марше, разбили их корпуса по очереди и тоже погнали.