Загадки золотых конвоев - Владимир Шигин Страница 47

Итак, обе найденные сигнальные книги были без ключа — особой таблицы, по которой коды меняются каждые 24 часа. Предстояла сверхсложная задача — вычислить алгоритм постоянно меняющегося ключа дня и уже с его помощью дешифровать немецкие сообщения. Делалось это по принципу, весьма не сложному. В конце каждых суток буквенно-цифровые колонки «базисного» кода перемещались на несколько позиций вверх или вниз, и в результате первоначальные сочетания символов изменялись до неузнаваемости. Поэтому для чтения германских шифрованных радио надо было не только иметь сигнальную книгу, но и знать некую числовую таблицу, задающую смещение колонок. Эту таблицу условно называли ключом дня. За решение данного вопроса взялся начальник службы связи Балтийского флота, капитан 1-го ранга Непенин.

Существует предание, что Феттерлейн (несмотря на немецкое происхождение, он был глубоко православным человеком) со своим напарником мог вскрывать любые шифры. Перед тем как приступить к работе, они неделю строго постились и проводили всё время в постоянных молитвах, только потом садились за шифры и поразительно быстро вскрывали их. Объяснить их способности только с помощью материального понимания происходящих в мире процессов просто невозможно. Разумеется, легенда легендой, но выбор Непенина был на самом деле весьма удачным, лучше Феттерлейна в России в то время дешифровщика не было.

Не без оснований опасаясь утечки информации, Непенин не стал затевать официальной переписки с мидовскими начальниками. По его распоряжению чиновника просто среди бела дня втолкнули в автомобиль, вывезли из Петрограда, а затем на эсминце доставили на мыс Шпитгамн, что в устье Финского залива. Здесь размещался один из первых в мире радиопеленгаторов, носивший в секретных документах весьма исчерпывающее название — «Жандарм».

На покрытом лесом скалистом мысу ещё весной 1914 года были поставлены несколько домиков и высокие стальные мачты с натянутой между ними проволокой. Главной задачей «Жандарма» было: «Наблюдение за работой в эфире каких-либо посторонних флоту станций… Пеленгация подающей станции… В экстренных случаях подавление работы последней своей волной…»

Теперь же радиостанцию на Шпитгамне постепенно превращали в радиостанцию особого назначения, то есть в такую, на которой будут не только осуществляться радиоперехваты противника, но сразу и расшифровываться (время дорого!) все поступающие данные.

Спустя много лет капитан 1-го ранга Дудоров, имевший самое непосредственное отношение к Шпитгамну, напишет: «Высокие сосны укрывали строения от любопытных и нескромных взглядов как с проходящих в море судов, так и с суши. А расположение станции на линии между Финляндией и немецкими базами покрывало всю наиболее возможную площадь работы радиошпионажа…»

Разумеется, не слишком деликатное обращение поначалу вызвало у Фетгерлейна законную обиду. Но как только Непенин сообщил ему о характере предполагаемой работы и предъявил сигнальную книгу, старый дешифровщик забыл обо всех своих обидах. В Министерстве иностранных дел он занимался большей частью обычным, рутинным делом, шифровал и расшифровывал сообщения дипломатов, периодически меняя шифры. Здесь же ему предстояла совершенно иная работа, требующая огромного напряжения ума.

— Это будет, видимо, главное дело моей жизни! — сказал Феттерлейн. — И я берусь за него!

— Что вам надо? — спросил начальник службы связи.

— Чёрный хлеб и вода, да ещё чтобы из дома привезли икону Спасителя!

Будучи наслышан о «чудачествах» Феттерлейна, Непенин молча кивнул.

— Прошу тогда меня никому больше не тревожить! Через неделю я приступлю к работе! — скороговоркой произнёс Феттерлейн, листая сигнальную книгу.

Непенин прокашлялся в кулак:

— К большому прискорбию, должен сообщить вам, дорогой Оскар Карлович, что вы позавчера умерли от сердечной недостаточности и сегодня уже похоронены на Волковом кладбище. Отныне вас зовут Михаил Михайлович Попов!

— Попов так Попов! — не выразил никаких эмоций старик. — Для меня сейчас существует только шифр!

Буквально на следующий день был отдан секретный приказ по Морскому ведомству, которым Михаил Попов зачислялся в штат службы связи. Для ускорения работы Непенин дал ему в подчинение шестерых толковых офицеров-шифровалыциков.

На «Жандарме» группу Феттерлейна-Попова называли уважительно — «Чёрный кабинет», и постепенно это название сделалось почти официальным. За несколько недель Михаил Попов и его сотрудники подвергли тщательному анализу тысячи перехваченных радиограмм, с завидным упорством вылавливая в ворохе шифрованной «тарабарщины» крупицы закономерностей. И вот наконец настал день (точнее сказать, ночь, ибо шёл третий час), когда Феттерлейн пришёл в комнату дежурного и потребовал, чтобы его соединили по прямому проводу с ревельской квартирой Непенина.

— Ключ от вашей квартиры сделан, можете забирать! — произнёс он условленную фразу и услышал на том конце провода вздох облегчения.

Историк пишет: «Когда возникли первые серьёзные проблемы с дешифровкой германских радиограмм, вызванные введением противником новых, более стойких шифров, а затем и новой сигнальной книги, сюда был специально командирован один из ведущих криптологов МИДа, сотрудник цифирного отделения Феттерлейн, оказавший личному составу радиостанции неоценимую помощь».

Так, спустя всего месяц гением российских дешифраторов был воссоздан германский шифроключ с алгоритмом его смены. С этого дня «Чёрный кабинет» работал, как хорошо налаженный механизм. Каждые сутки в ноль часов немцы вводили в действие новый ключ, а всего лишь через час-полтора первые дешифровки уже лежали на столе начальника службы связи. Непенина моряки называли своим ангелом-хранителем! «Никогда не забуду, — писал впоследствии командир одного из кораблей, — какую бодрость и уверенность в себе передавал нам Андриан Иванович. Обстановка в море, возможные опасности, перемещения противника — всё нам было известно! Мы твёрдо знали, что там, дома, есть мозг и воля, которые заботятся о каждом из нас, «сущих в море далече…»»

Один из примеров эффективности работы разведки Балтийского флота, регулярно расшифровывавшей радиограммы противника, приводит в своих воспоминаниях «Записки подводника» капитан 1-го ранга В. Меркушев: «Начальник службы связи Балтийского моря телеграфирует из Ревеля командиру «Гиляка» для передачи сухопутному командованию в Риге: «По моим сведениям, германцы считают нас значительно усилившимися у Шлока. Их ответный удар последует правее реки Аа». Вот образец осведомлённости русского флота в эту войну! Надо отдать справедливость контр-адмиралу Непенину, что служба связи поставлена у него превосходно; флот всё время держится в курсе не только передвижений, но и замыслов противника, потому имеет возможность приготовиться к парированию его ударов».

В данном случае Меркушев описывает события, относившиеся к 1915 году.

До самого Брестского мира (1918) русские специалисты с помощью «ключа Феттерлейна» расшифровывали все германские радиограммы.