Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию - Дэн Джонс Страница 47

Наконец-то Иоанн действовал целенаправленно. Англия была занята общим делом, но отнюдь не в общем порыве. Хотя Иоанн и доказал, что способен собрать крупную армию, переменчивые английские бароны по-прежнему ставили ему палки в колеса. Пусть военные приготовления Иоанна и напоминали сборы в крестовый поход, но нынешняя цель короля не зажигала сердца англичан былым огнем.

Далеко не все бароны поддерживали Иоанна в его желании отвоевать Нормандию. Когда в прошлом герцогству грозила опасность, английские магнаты вставали на сторону короля исходя из личной заинтересованности. Генрих II не нарушал нормандских обычаев, сохраняя в неприкосновенности земли своих баронов на другой стороне Ла-Манша. Он укреплял политическое единство Англо-нормандского королевства и следил, чтобы великие лорды оставались истинно англо-нормандскими, а их интересы и земли были как на острове, так и на континенте, что мотивировало баронов помогать королю сохранять политическое единство этих земель и защищать их от внешних угроз.

Потеря Иоанном Нормандии полностью изменила положение дел в Англо-нормандском королевстве, просуществовавшее почти 150 лет. Принужденные решать, какие земли сохранить за собой – английские или нормандские, бароны в 1204 году в большинстве своем сделали выбор, примкнув к одному из королей. Практически в одночасье они перестали быть англо-нормандцами, превратившись либо в английских, либо во французских подданных. Ла-Манш стал водоразделом, а не проливом между королевством и герцогством. Ряд великих лордов – например, Уильям Маршал – приватно договорились с обоими королями о сохранении за собой земель в каждом из королевств. Сделав так, они очутились в двойственном положении: принесли оммаж Филиппу за свои нормандские земли, а Иоанну – за земли в Англии. Но отправиться на войну с одним из них, не нарушив обещания, данного другому, было невозможно.

И вот, прибыв в 1205 году в Портсмут инспектировать свой великолепный флот, Иоанн обнаружил, что английские бароны не желают идти с ним на войну. Встретившись в замке Порчестер, Иоанн и Маршал разругались. Король обвинил Маршала в предательстве из-за того, что тот заключил соглашение с Филиппом Августом; Маршал произнес большую речь, в которой упирал на то, что это король его предал, и предупреждал друзей-баронов, что король собирается его обобрать, и «сделает [то же самое] с каждым из вас, как только станет достаточно силен».

Даже если остальные бароны в целом готовы были довериться Иоанну, сейчас их серьезно беспокоила перспектива биться за нормандские земли, в которых они были не заинтересованы, или воевать против другого своего лорда (Филиппа), чей гнев мог оказаться не менее страшным, чем немилость Иоанна. Все были настроены категорически против высадки на побережье Франции, а Маршал и Хьюберт Уолтер умоляли короля не пересекать пролив. Уолтер привел несколько практических доводов: Филипп значительно богаче и сильнее в военном отношении; у Иоанна слишком мало безопасных убежищ на континенте; он полагается на свой союз с пуатевинцами – от природы коварным народом; король не должен оставлять Англию без защиты, когда вассалы Филиппа планируют сами в нее вторгнуться; и у Англии нет наследника на случай, если Иоанну суждено встретить в бою свой конец.

В итоге дело обернулось массовым неповиновением в крайне унизительных обстоятельствах. Вся армия, расквартированная в Портсмуте, была теперь бесполезна, потому что без баронов, которые должны были ею командовать, и без их личных ресурсов не было никакой надежды отвоевать Нормандию. Иоанн места себе не находил от злости. Король на пару дней вышел в море и ходил вдоль побережья в бесплодной надежде, что сможет пристыдить или переубедить баронов. Но все было напрасно. Экспедиция лорда Солсбери из Дартмута благополучно пересекла пролив и пришла на подмогу гарнизону в Ла-Рошели, но по большей части все приготовления 1205 года ни к чему не привели. А на противоположном берегу Ла-Манша Филипп занимался своими делами, радостно разъезжая по территориям, которые его отец и не мечтал посетить. Летом пали Шинон и Лош, а теперь и Турень целиком оказалась в руках французов. Закончился еще один злополучный год.