Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник) - Александр Чичерин Страница 46

Императорская квартира находилась в этом городе, поэтому я воспользовался случаем отправить письма в Петербург. Затем я обошел улицы Базеля и не заметил ничего выдающегося, а к 8 часам вечера возвратился с моим попутчиком в Нидер-Маркштадт.

3 января. Суббота.

Выступили в 7 часов утра и после продолжительной остановки заняли квартиры в Гау, или Лева, деревне того округа.

Здесь я взял к себе в услужение молодого человека Филиппа, лет 17–18, сына хозяев, у которых я стоял на квартире и которого они сами поместили ко мне. Этот парень, кажется, очень расторопный и прекрасно владеет как французским, так и немецким языками, поэтому может оказать мне большую услугу в этой местности.

4 января. Воскресенье.

Я выступил с моим батальоном в 9 часов утра. Наш полк стянулся в Рожемонте, а затем пошел дальше, чтобы занять квартиры в Ла-Шапель. Все население говорит только на французском наречии. Здесь крайняя бедность.

5 января. Понедельник.

День выпал очень утомительный. Мы шли с 7 часов утра до полуночи и за это время сделали 14 французских миль (т. е. 56 верст).

Наконец мы в прежней Франш-Конте, в области Верхней Саоны. Сделав привал в Лури, где нашли трактир, в котором очень скверно покушали, кофе и сахар нельзя достать ни за какие деньги. Встречают нас здесь довольно хорошо и от души ненавидят Наполеона. Штаб корпуса остановился в Кальмутьере, мы же – в Вильневе.

6 января. Вторник.

Выступили в 8 часов утра. Погода и дорога отвратительные, дул очень холодный ветер, и дождь шел не переставая. Вследствие тины во многих местах нам приходилось идти гуськом, особенно возле Порта-на-Саоне, где мы переправлялись через Саону. Штаб корпуса отправился в Сургон, штаб полка – в Бужи. Таким образом, мы прошли 7 миль (28 верст) в 13 часов. Я прибыл в Бужи к 9 часам вечера, промокший до костей, и сильно озяб.

7 и 8 января. Среда и четверг.

На местах.

9 января. Пятница.

Наш полк выступил из Бужи в 10 часов утра. Вступили в Шампанью, округ Верхней Марны. Штаб корпуса расположился в Фай-Бильот, а мы – в Мезьери. В этой стране нет печей, их заменяют камины. Погода сухая, но холодная; русские, привыкшие дома к печам, зябнут в домах Шампаньи.

10 января. Суббота.

Выступили в 8 часов утра. Штаб корпуса направился в Арбиньи-Оваль, а я с 6 ротами – в Лавернуа.

11 января. Воскресенье.

На местах. Один из наших офицеров по фамилии Бок, ^[240] на которого с самого Бородинского сражения все в полку смотрели как на труса, подвергался всегда всеобщему презрению. Впрочем, очень хорошо воспитанный, этот молодой человек выжидал только случая отомстить публично тем, кого он считал самыми отчаянными своими преследователями. Квартируя в Лавернуа, он выбрал время, когда все офицеры собрались ко мне обедать, появился нахально между нами, чтобы громко назвать двух или трех заклятых своих врагов, которых он узнал в собрании. Эта дерзость рассердила всех, и в мгновение ока невольно все без исключения офицеры приблизились к нему с угрожающими жестами, так что я видел, что его убьют. Не теряя минуты, я раздвинул группу и добрался до капитана Бока, чтобы его прикрыть; заставив всех замолчать, я потребовал от капитана Бока его шпагу и объявил ему, что он арестован за дерзость, которую себе позволил, явившись ко мне, чтобы затеять ссору с офицерами, которых он встречал по сто раз на день. Я отправил его с батальонным адъютантом ^{[241] [242]} на гауптвахту, а сам немедленно направился к нашему генералу Потемкину с рапортом обо всем происшедшем и для вручения ему шпаги Бока. Я убедился, что генерал протежировал Боку, но, так как для меня это безразлично, я не хотел вступать с ним в пререкания, ни обвинять, ни оправдывать Бока, а заявил только, что иначе поступить я не мог как для спасения самого Бока, так и из уважения к обществу офицеров. Затем я возвратился в Лавернуа, где мои офицеры ждали меня, чтобы сесть за стол, и мало-помалу волнение улеглось.

13 января. Вторник.

На местах. Получено распоряжение занять больше помещений под квартиры, чтобы расположиться свободнее.

14 января. Среда.

Вследствие полученного накануне приказа я выступил с моим батальоном в общину Шезо. Поместился я у сельского священника (кюре), хорошего, доброго старика. Здесь мы остались на несколько дней.

16 января. Пятница.

В двух милях от Шезо находится Бурбон-ле-Бан. В компании нескольких офицеров я отправился туда провести день. Я ничего не могу сказать о целебности этих вод, но вид Бурбона жалкий, нам было там очень нехорошо; эта местность не может доставить ничего; гораздо лучше у священника, к которому мы к вечеру возвратились.

17 января. Суббота.

Наконец мы покинули окрестности Лангра, где находились с 10-го числа. Мы шли по направлению к Шомону в продолжение 13 часов при отвратительной погоде. Мой батальон занял квартиры в Буланжи. Нищета в этой местности ужасная, люди лишены самых необходимых предметов, а в Шампаньи умирают от жажды. Квартиры холодные и грязные.

18 января. Воскресенье.

Мы прошли Шомон, главный центр округа Верхней Марны, и заняли квартиры в Лагарманте. Пропустив полк, я остановился немного в Шомоне, но ничего не усмотрел выдающегося, город ничтожный.

19 января. Понедельник.

Приказано стать бивуаками у Коломби, но едва мы расположились, как через полчаса пришел приказ стать по квартирам, вследствие чего мы прошли еще две мили обратно, чтобы стать на квартирах в Мерте совсем близко от Лагарманта. Не лучше ли было нас с места не трогать?