Забытые герои Монпарнаса. Художественный мир русско/еврейского Парижа, его спасители и хранители - Алек Эпштейн Страница 46

Были ли двое выдающихся художников знакомы, установить пока не удалось: в 1910 году В. А. Серов писал в письме в редакцию газеты «Речь», что был «очевидцем» восхищения Анри Матисса постановкой «Шехеразады» в Париже силами дягилевской труппы²⁴¹, а осенью 1911 года, когда Матисс был в Москве, Серов присутствовал на некоторых приемах, устроенных в его честь или прошедших с его участием (в частности, в честь актрисы М. М. Блюменталь-Тамариной); однако разговаривали ли они хотя бы раз, достоверно неизвестно²⁴². И. А. Морозов советовался с находившимся в Париже В. А. Серовым по поводу покупки работ Эдуарда Мане (он отсоветовал покупать пейзаж «Улица Монье, украшенная флагами») и Винсента Ван Гога²⁴³, но нет никаких сведений о том, что он консультировался с автором своего портрета относительно приобретения работ А. Матисса. Нет и никаких данных о том, что сам Матисс видел созданный Серовым портрет Морозова, в который был вплетен и его натюрморт, хотя, посетив в 1911 году Москву, художник побывал в огромном особняке И. А. Морозова на Пречистенке²⁴⁴. Из одиннадцати произведений Матисса в коллекции Морозова первым появился приобретенный 1 октября 1907 года за тысячу франков «Букет», за ним — купленный в 1908 году за пятьсот франков ранний натюрморт «Синий горшок и лимон», положивший начало уникальной группе натюрмортов этого художника.

Ил. 64. Валентин Серов. Портрет Ивана Морозова. 1910 г. с воспроизведенным натюрмортом Анри Матисса «Фрукты и бронза» на заднем плане. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Однако главная роль в поддержке А. Матисса принадлежала другому русскому бизнесмену. В конце весны 1906 года достаточно большой (почти метр в высоту) натюрморт А. Матисса «Посуда на столе», созданный в 1900 году и выставлявшийся в Салоне Независимых в 1902 году, где желающих приобрести его не нашлось, купил Сергей Иванович Щукин (1854–1936)²⁴⁵. Начиная с 1908 года и до начала Первой мировой войны С. И. Щукин был основным покупателем работ Анри Матисса. Всего он купил их 37. Щукин не погрешил против истины, написав в октябре 1913 года А. Матиссу: «Моя гостиная... становится настоящим музеем Вашего искусства»²⁴⁶. Художник знал об этом, ибо осенью 1911 года гостил в Москве в доме С. И. Щукина, где к тому времени висели уже 25 его работ (которые по его настоянию были перевешены, преимущественно в так называемую Розовую гостиную²⁴⁷). Щукин открыл свой особняк для публики еще в 1909 году, и его сразу же охотно стали посещать молодые художники, хотя многие живописцы, от И. Е. Репина до К. С. Петрова-Водкина, приходили в ужас от собранных им произведений.

При этом С. И. Щукин не только сам наслаждался произведениями А. Матисса, но и неустанно пропагандировал его творчество среди влиятельных руководителей европейских музейных институций:

Две недели тому назад я вернулся в Москву и за это время имел удовольствие принять у себя г-на Остхауза, основателя музея в Хагене, и нескольких директоров музеев (д-ра Петера Тессена из Берлина, д-ра X. фон Тренкмольда из Франкфурта, д-ра Хампе из Нюрнберга, д-ра Полашека из Гамбурга, д-ра Бака из Дармштадта, Макса Зауэрландта из Галле и Иенса Тисса из Христиании. Все они с величайшим вниманием рассматривали Ваши картины и в один голос называли Вас большим мастером. Г-н Остхауз приходил дважды (на обед и на ужин), и я заметил, что Ваши картины произвели на него большое впечатление. <...> Иенс Тисс, директор Музея изящных искусств Христиании (Норвегия), провел у меня два дня, главным образом изучая Ваши картины (на второй день он был с десяти утра до шести вечера). Он так ими увлекся, что надеется купить у Вас картину для своего музея. Остальные также спрашивали, где можно купить Ваши картины, и я ответил, что у Бернхейма в Париже или непосредственно у Вас²⁴⁸.

Обратим внимание, что из восьми директоров музеев семеро — немцы, а восьмой — норвежец, но среди них нет французов. С галереей Бернхем-Жён А. Матисс заключил трехгодичный контракт 18 сентября 1909 года, ему шел уже сороковой год — и впервые французская художественная институция (пусть и частная) выразила заинтересованность в его творчестве. А. Матисс по-прежнему оставался художником, привлекавшим почти исключительно иностранных ценителей, которые готовы были платить, и довольно много: панно «Танец» и «Музыка», созданные в 1910 году, огромны (в окончательном варианте они имеют размеры 2,6 × 3,9 метра каждая), но С. И. Щукин заплатил за них 27 тысяч франков!²⁴⁹ По свидетельству сына художника, не будь заказов С. И. Щукина, эти масштабные работы, по праву являющиеся сегодня гордостью Эрмитажа, никогда не были бы созданы²⁵⁰. И в России эти произведения нравились отнюдь не всем (академик живописи И. С. Остроухов, увидев два панно А. Матисса на лестнице в доме С. И. Щукина, охарактеризовал их одним словом — «ужасно»²⁵¹), но Щукин пророчески писал Матиссу: «Публика против Вас, но будущее за Вами»²⁵². Именно на деньги С. И. Щукина и других иностранных почитателей семья художника, у которого, напомним, было трое детей, смогла в 1912 году приобрести, наконец, свое жилье, но не в самом Париже (на это денег так и не нашлось), а в пригороде столицы, в Исси-ле-Мулино. Квартиру же на набережной Сен-Мишель в столице А. Матисс продолжал в то время только арендовать... Как указывал Альберт Костеневич, веря в нарратив Гертруды и, поэтому, видимо, несколько путая Стайнов между собой,

Щукин становился патроном Матисса. Вне всяких преувеличений, союз художника и собирателя послужил условием появления многих выдающихся работ. Для Матисса укрепление связей со Щукиным было тем необходимее, что в этот момент его положение снова, как в начале девятисотых годов, грозило сделаться трудным, ведь американцы Лео и Гертруда Стайн, покровительствовавшие ему и приобретшие несколько наиболее радикальных его полотен, стали от него отдаляться²⁵³.

А. Матисс собирался исполнить портрет своего нового мецената маслом, но, насколько известно, эта работа так никогда и не была создана. В Метрополитен-музее хранится портрет С. И. Щукина, выполненный углем в 1912 году. Как и подавляющее большинство рисунков Матисса, и этот основан на черно-белой гамме. Как утверждала А. С. Кантор-Гуковская в каталоге большой выставки художника, характерные для живописи А. Матисса и других фовистов экзальтация цвета, чистота и свобода средств выражения, не находили такого же выражения в графике²⁵⁴. Графика (как и скульптура) представляла собой весьма обособленную грань творчества Матисса. «Я всегда считал рисунок... в первую очередь средством выражения внутреннего чувства и передачи душевного состояния, но средством упрощенным, способным придать больше простоты и непосредственности изобразительному языку, который должен без труда восприниматься зрителем», — указывал художник²⁵⁵.