Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис - Людмила Соколова Страница 46

Она играла Любовь Яровую, неистового Комиссара и других с современной точки зрения агитационно-фальшивых образов-иконок. Но в их правоту свято верила, потому что сама была такой: честной, правильной, безоглядно верящей в идеалы. И всегда готовой мчаться кому-то на помощь.

К примеру, на заседании Худсовета могла спросить: «Почему не даете роли Соломину?» — но потом, как когда-то с ней Пашенная, часами репетировать с ним у себя дома…

По странной прихоти судьбы одной из ее последних работ в кино стала роль матери Миклухо-Маклая в фильме «Берег его жизни», поставленной режиссером и актером Малого театра Юрием Соломиным, в которой он сам сыграл главного героя. И сегодня Юрий Мефодьевич вспоминает о Нифонтовой с теплом и пиететом, как когда-то она сама о своих учителях и наставниках.

Р. П. Сулоева:

— Руфа не опускала забрала, но одевалась в кокон. Я была, пожалуй, единственным человеком, перед которым она все срывала, даже кожу…

Мы дружили с четвертого класса, когда нас посадили за одну парту. В материальном плане семья Питаде жила лучше, поэтому Руфа частенько подкармливала меня. С тех пор по отношению ко мне у нее сохранилось чувство опеки.

Мы с ней обе были оторвы. Район Соколиной Горы, где мы жили, назывался Сталинским и был на виду. За год во всем районе были всего две тройки по поведению: у Питаде и Объедковой. (девичья фамилия Сулоевой. — Прим. авт.)

Класса с пятого мы с ней занимались всем: бегом, гимнастикой, коньками и лыжами. Я много читала, делала инсценировки, и мы с ней ставили отрывки из классических произведений для дворовых ребят. Когда нас с ней в очередной раз на несколько дней исключили из школы, мы приготовили сцены из «Ромео и Джульетты». А потом показали в классе. В сцене «У балкона» я, Джульетта, взгромоздилась на пирамиду из стульев, а она, Ромео, так вошла в роль, стала трясти стулья, что я боялась, что упаду. Шепчу ей: «Да тише ты, не тряси» А она не слышит: вошла в раж…

В сцене смерти меня положили на стол, на глаза — пятаки, в руки воткнули рулон бумаги вместо свечи — слава Богу, не подожгли! — вокруг обставили горшками с цветами с подоконников… Руфа изображала священника. Мы мало что понимали в религии, тем более католической. Вот она и махала цветочным горшком на манер кадила. Хор одноклассниц пел что-то заунывное, вроде церковных песен… В пустой школе хорошо слышно. Тут в класс и зашла директриса. Я лежу с пятаками на глазах и не вижу, почему вдруг все замолкли. Думаю, что Руфа забыла слова и подсказываю ей. Гробовое молчание. Я — громче подсказываю. Вдруг голос директрисы: «Это что такое?!» Так нас еще на две недели исключили: не поощрили нашу тягу к драматическому искусству.

А как-то в инсценировке про «юного Фрица» она-«партизанка» так меня-«Фрица» избила, чуть волосы не выдернула! Вошла в роль!

Каждый понедельник — это был для нас святой день — в кинотеатре «Родина» показывали новые фильмы. Мы с ней, предварительно собрав со всех деньги, спускались по пожарной лестнице, потому что двери школы запирались, потом прыгали с высоты пол-этажа и бежали за билетами пять остановок. Мы пересмотрели все «трофейные» фильмы: «Судьба солдата в Америке», «Индийская гробница», «Серенада солнечной долины», «Сестра его дворецкого», «Тарзан»… Потом вспоминали их и разыгрывали в лицах.

В Клубе железнодорожников мы записались сразу в хоровой кружок, танцевальный и драматический. Вместе собирались стать актрисами. Я была на характерных ролях, а она — лирическая героиня, потому как типаж был подходящий: вьющиеся рыжие волосы, косы, красивые глаза.

Но мне пришлось на время уехать к родным. Мы переписывались и все-все друг про друга знали. После школы Руфа поступала во все театральные училища. Но нигде до третьего тура так и не дошла. Последними по времени были экзамены во ВГИКе. Но и туда она не прошла. Она потом рассказывала, что спряталась в портьеру и от огорчения разрыдалась. Ее всхлипывания услышал профессор Бибиков, развернул ее из портьеры и повел в аудиторию прослушивать. И взял в свою мастерскую. Ситуация почти как в фильме «Приходите завтра». Который, кстати, поставил его выпускник Евгений Ташков, и где сам Борис Владимирович сыграл роль профессора консерватории. Он очень много в нее вложил. Началось ее духовное наполнение.

Именно Руфе спустя годы Бибиков написал о том, что ему плохо, что его, старого человека, обманула и обобрала молодая хищница. И та бросилась его спасать, перевезла обратно в Москву.

Руфа училась на одном курсе с Н. Румянцевой, Т. Конюховой, Ю. Беловым, И. Извицкой, М. Булгаковой…

У нее не было романов: она была очень независимая. Лидеру по характеру трудно влюбиться, поставить кого-то над собой…

Чувства и долг

Т. П. Панкова:

— Всю жизнь она прожила с единственным мужем Глебом Ивановичем Нифонтовым — талантливым режиссером научно-популярного кино.

Р. П. Сулоева:

— Глеб Нифонтов был на девять лет старше Руфы. Он учился на режиссерском факультете ВГИКа, и Руфу заприметил, когда она была на втором курсе. Он из семьи костромских священнослужителей. Очень симпатичный: зеленые глаза, красивые густые, чуть вьющиеся волосы. В 1952 году они сыграли свадьбу. Она вышла замуж не по горячей любви. Ее мать, Дарья Семеновна, была женщиной сильной и властной. Думаю, с помощью замужества она хотела избавиться от гнета матери.

— Не думаю, что у родителей были гармоничные отношения, — вспоминает Ольга, единственная дочь Нифонтовых. — И у него и у нее характеры были твердые. Я считала, что раз мне не надо об этом знать, то и не надо. Мама никогда не делилась со мной личным. Мы никогда не были с ней подругами. Но с другой стороны, нам с ней было легко: мы как бы не чувствовали друг друга и в то же время чувствовали.

А с папой, думаю, было сложно. Он много пережил, рано потерял мать, потом был репрессирован отец. Он долго добивался, чтоб пойти добровольцем на фронт. Как рассказывал папа, ему попался просто какой-то добрый майор, обалдевший от усталости, и сказал: пиши заявление и иди. Его направили на курсы радистов. Папа был человек нежной души, но был прикрыт от людей. Он поступил во ВГИК на режиссерский к Л. В. Кулешову. Снял игровой фильм «Звероловы» (в 1959 году на кинофестивале в Венеции отмечен призом. — Прим. авт.), потом снимал интересные научно-популярные фильмы. Он очень любил природу, потому и снимал животных.

Папа прекрасно писал. От него осталось много рассказиков и заметок. Он объехал весь мир и необыкновенно интересно об этом рассказывал.

Зачем он ушел зампредом Госкомитета по кинематографии РСФСР? В кабинете он себя запер из-за мамы: нужно было деньги зарабатывать, чтобы обеспечить маме нормальную спокойную жизнь. Он ей создавал базу, чтоб она могла творить. Он ее обожал всю жизнь. Трепетал за нее. Она была за ним, как за каменной стеной.

Р. П. Сулоева: