Берзарин - Василий Скоробогатов Страница 46

Разумеется, немцы не только хвастали. Они умели и воевать. Наносили ощутимые контрудары. Новая 6-я полевая отбила атаки на линии укреплений по реке Миус ^[41]. Но за Днепром она попала под сабли конников генерала Плиева, какое-то подобие боеспособности восстановила только на Днестре.

Я находился в то время в 3-м формировании 248-й стрелковой дивизии в Астрахани. Дивизия освободила Ростов-на-Дону и вышла к районному центру Матвеев Курган. Райцентр этот стоит на реке Миус, над которой нависала высота Черный Ворон. Сюда же, прижимаясь к нашему флангу, подошла, освободив Таганрог, 416-я стрелковая дивизия.

О кровавой бойне, которая произошла на «Миус-фронте», красноречиво говорит тот факт, что на главной площади Матвеева Кургана осталась братская могила, в которой похоронены 20 тысяч солдат и офицеров, погибших при штурме высоты в августе 1943 года.

В кровавом августе 1943 года «Миус-фронт» был прорван, и немецко-фашистские войска стали, огрызаясь, откатываться на запад. Нам иногда попадались отморозки — фрицы из числа «мстителей». К апрелю 1944 года была освобождена почти вся Украина, ее конечный пункт — город Одесса. А потом мы вышли на рубеж Днестра.

Левобережная Молдавия оказалась в руках войск 5-й ударной армии. А дальше? Дальше Днестр, серьезный водный рубеж. И оборона врага оказалась здесь крепкой — сохранились пограничные линии железобетонных укреплений — здесь до 1939 года проходила государственная граница Румынии и Советского Союза. Воды Днестра окрасились кровью наших воинов из авангардных полков.

В ходе кровопролитных схваток установилась фронтовая линия по Днестру.

Гитлеровский генерал Курт фон Типпельскирх, обосновавшийся после войны за Рейном, написал и издал в Бонне книгу «История Второй мировой войны». В этом сочинении есть такие строки: «В ходе весеннего наступления русские захватили плацдармы у Тирасполя и Григориополя и сумели отразить все попытки немецких войск ликвидировать эти плацдармы. С тех пор, как осенью 1942 года было остановлено немецкое наступление на Дону, русские всякий раз с подлинным мастерством овладевали на всех важных рубежах такими плацдармами в качестве трамплинов для последующих наступательных операций и никогда не боялись удерживать их в любых условиях, не жалея сил для отражения немецких контратак» ^[42].

5-я ударная армия

На широком фронте протяженностью до 160 километров 5-й ударной армии противостояла 6-я немецкая полевая армия, состав которой охарактеризован выше. Она занимала заранее созданные долговременные укрепления.

5-я ударная армия к тому времени состояла из 32-го стрелкового и 26-го гвардейского корпусов. В эти корпуса входили части и спецподразделения 60, 89, 94-й гвардейских дивизий, 248, 266, 295 и 416-й стрелковых дивизий.

248-я стрелковая дивизия, где я служил в 899-м стрелковом полку, некоторое время стояла на Днестре, занимая протянувшееся на несколько километров селение Григориополь. Окопы полка пролегали на самом берегу. Население из Григориополя было эвакуировано — оставили одного жителя на десять дворов для присмотра за имуществом. Жители время от времени навещали свои владения и уходили. Улицы простреливались артиллерийским, минометным и пулеметным огнем немцев с противоположного берега. С мародерами наше командование расправлялось жестоко, помню, какой-то старшина, по фамилии Шевченко, похитил какие-то домашние вещи у молдаванина, был схвачен, в тот же день собрали из подразделений по одному человеку. И на сельской площади, где военный трибунал вынес старшине смертный приговор, несчастный «мародер» был перед строем расстрелян. Других подобных ЧП в дивизии не было.

Получилось так, что в первых числах июня я оказался в штабе армии по какой-то служебной необходимости. Зашел в дом, который занимал отдел кадров — там у меня работал офицер-земляк. От него я узнал, что в конце мая командующего армией генерала Цветаева заменил другой генерал, Николай Эрастович Берзарин. Меня это взволновало, так как я знал этого генерала во время моей службы на Дальнем Востоке. Тут в комнату, где находились офицеры-кадровики, вошел их начальник — подполковник Борецкий. Его принимал новый командарм. Офицеры попросили подполковника поделиться своими впечатлениями от встречи.

— Это умный боевой генерал, — рассказал он. — Мой визит к нему выглядит так. Несколько минут меня продержал в приемной адъютант генерала, пока не вышел из кабинета посетитель, капитан медицинской службы. Сразу же меня в кабинет пропустили. Остановился я на пороге, представился. Вижу моложавого человека в хорошо сшитой генеральской форме. У него на ремне — простой пистолет «ТТ». Генерал находился не за своим рабочим столом, а у стены, на которой прикреплена географическая карта нашей страны. Генерал сказал мне: «Ташкент вспоминаю, там лечебная сары-агачская вода здорово мне помогла. Но сегодня почему-то рана разболелась. Врач назначил некоторые процедуры, надеюсь, пройдет». Генерал подошел ко мне, пожал руку, мы уселись за стол, и я ему стал докладывать…

Свой рассказ кадровик дополнил частностями: генерал приехал из-под Смоленска, и не один, а с пополнением. «Пополнение» — родная дочь командарма, медицинская сестра. Определилась в наш полевой госпиталь. Имя ее — Лариса.

Командарм Н. Э. Берзарин и член военного совета Ф. Е. Боков июнь начали с того, что потребовали от штабов и политорганов частей и соединений пересмотра планов боевой и политической подготовки.

Основой в планах боевой учебы, как и прежде, должен быть боевой устав пехоты, принятый в 1942 году. Сейчас, когда фронт стабилизировался, обучение воинов выдвигается на первый план, причем ставится эта учеба под строгий контроль.

На одном из участков нашего фронта, в районе населенных пунктов Кошница, Перерыта, Дороцкое, находилась 295-я стрелковая дивизия, которой командовал Герой Советского Союза генерал А. П. Дорофеев. Берзарин начал с того, что отправился в эту дивизию, в полк, где одним из батальонов командовал майор Золотухин. Роты этого батальона занимались боевыми стрельбами, совершенствованием тактической подготовки мелких подразделений и отработкой взаимодействия с артиллерией в наступательном бою. В поле, где проходили учения, выехали комдив Александр Дорофеев, начальник штаба полковник И. К. Свиридов, другие офицеры. Они встретили там нового командарма. Начальник штаба Свиридов впоследствии рассказывал:

«По дороге, идущей со стороны села Шипка, появились клубы пыли, поднимаемые машинами. Когда первая из них остановилась рядом с нами, из нее выпрыгнул коренастый, широкий в груди, с обаятельной улыбкой на немного скуластом лице генерал-лейтенант. Стало ясно, что это наш новый командарм. Внимательно выслушав доклад командира дивизии, Николай Эрастович пожал руку каждому. Затем, подойдя к майору Золотухину, сказал: