Алла и Рождество - Глеб Скороходов Страница 46

Это замечание вызвало негодование Марика Гляйхенгауза, оператора:

— Я же показывал ей монитор! Она посмотрела и сказала: «Какая я красотка!» А теперь... Нет, женщинам не угодишь — тысячу раз в этом убеждался!

— Если можно, — просила Алла, — исправьте в этом эпизоде свой текст. Не надо связывать женитьбу Кристины и Володи с Рождеством. Скажите просто, что они поженились.

— Хорошо бы убрать этот мой монолог о нашей любви. А то получается, что я торгую семейным счастьем оптом и в розницу. Лучше на этом плане, где мы с Филиппом, расскажите сами, как шла работа над «Встречами» у меня дома, как Филипп помогал мне.

И почти после каждого просмотра Малкин спрашивал:

— Алла, ну как? Ты что-то молчишь.

— Раз молчу — все нормально. Не понравилось бы — подняла бы крик, — ответила она. — А хвалить стану, когда все досмотрю.

Кстати, свои замечания записывал и Анатолий Григорьевич. Густо заполненные листки он молча передавал редактору монтажа Гаяне Арутюнян, и, судя по тому, что я увидел позже, они пошли на пользу.

Не сочтите за хвастовство, но после просмотра четвертой или шестой программы (она смотрела их по две кряду), когда я провожал Аллу к машине, она остановилась на лестничной площадке:

— Благодарю Бога, что он надоумил меня обратиться к вам. Никто до сих пор обо мне так не рассказывал. Так доброжелательно...

Съемки новых «Рождественских встреч» проходили десятого и одиннадцатого декабря 2001 года в казино «Кристалл» — такая неоновая надпись сияла над первым этажом огромного здания у Крестьянской заставы. В приглашении, правда, казино названо развлекательным центром, что при внимательном рассмотрении соответствует действительности. Гости прибыли к шести: Эльдар Рязанов с женой, Владимир Этуш, Александр Абдулов, Людмила Касаткина, Андрей Вознесенский и много других знакомых лиц.

— Знаете, почему мы в этом казино? — спросил Федор Чеханков. — Его назвали в честь Кристы и Аллы — «Кристалл»!

Алла встречала всех, помогала рассаживаться в зале ресторана на втором этаже, где было просторно и прохладно. Сцена украшена серебристыми елками, что в лучах прожекторов то и дело меняют свой цвет.

Алла командует всем.

— Операторы, не стойте на месте, снимайте гостей. Каждого, каждого!

Потом обращается к нам, выйдя на середину площадки перед сценой с микрофоном в руках:

— Начнем с записи ваших аплодисментов, для монтажа они должны быть разные. Прошу вас, прошел хороший номер! Теперь чуть погорячее — вы прослушали номер прекрасный! И вот — гениальный, полный отпад! Спасибо! Запишем ваш смех — в нашей программе, по-моему, будет немало смешного. Договоримся: 74 — смешно, 84 — очень смешно, 94 — ну просто все валятся со смеху. Итак, по моей команде: 74!

Мы начинаем смеяться, и действительно становится смешно от самой процедуры. Особенно заливается смехом Жванецкий, таким я его не видел. После каждой Аллиной команды, видя, как люди стараются и мгновенно достигают того, на что актеры тратят дни и недели, он уже просто давится от смеха. Операторы шныряют по залу, только и успевая снимать.

И вдруг откуда-то из-под потолка:

— Стоп! Стоп! Алла Борисовна, у нас заел кран, смех сняли плохо. Пожалуйста, повторите все снова!

Тут уж смеялись все без команды.

Пошла программа. Алла в серебристом платье приглашает танцевать. Танцуем. Смена партнеров. Она не сидит ни минуты.

В первый вечер я оказываюсь за столиком с двумя музыкантами из группы «Танцы минус». Один из них — Вячеслав Петкун, ставший сегодня популярным, — потихоньку потягивает шампанское:

— Мы поем только живьем. Водку нам сейчас нельзя.

После выступления оттянулись по полной. Хорошие ребята, для которых «быть или не быть?» заменено нынешним «кто пойдет за „Клинским“?».

По громкой связи объявляют:

— Прошу не говорить во время исполнения номеров! Мы пишем все, о чем идет речь за столиками.

— Какой ужас! — восклицает Люда Касаткина, с которой мы сидим рядком уже во второй вечер и обсуждаем каждого, кто поднимается на эстраду. — Умоляю вас, Глеб Анатольевич, уговорите Аллу не давать наш разговор в эфир. Я не хочу уподобиться узникам «За стеклом»!

Я успокаиваю ее, и тут же — ну просто чудо! — к нам подходит Алла и просит Касаткину присоединиться к веселой группе, что прыгает по сцене, напевая нечто бравурное. Люда подчинилась, веселящаяся шестерка в костюмах зверушек набросилась на нее, закружила, затанцевала, предложила ей погарцевать на трости с надувной головой лошади, включила ее в свой хоровод. И Люда смеялась и лихо отплясывала что-то, напоминающее «Русскую».

Но вернувшись за столик, сказала мне почти серьезно:

— Еще не хватало солидной даме скакать верхом на палочке!

Филипп, в золотистой распашонке, с волосами, уложенными в немыслимый волан с проседью, поет песню среди танцовщиц, на головах которых лиственный лес. Алла поднимается к нему, садится рядом на скамеечку, и Филя прекрасно обыгрывает влюбленность. Под аплодисменты они вместе сходят с подиума, но скандеж не кончается и все начинают кричать: «Горь-ко! Горь-ко!»

— Вы с ума сошли! — останавливает гостей Алла. — Сегодня же Рождество, а не свадьба!

Настя Максимова, дочь известной в свое время ведущей программы «Музыкальный ринг», начинает петь «Коимбру» — знаменитую песню из «Возраста любви» Лолиты Торрес.

— Эльдар Александрович, Глеб Анатольевич! Эта песня для вас — бальзам на души ваши! — кричит Алла в микрофон.

Тоненькая, изящная Настя поет хорошо, пританцовывает в ритм, рядом с ней балетный ансамбль — антураж по высшей категории, потом спускается со сцены, и тут же к ней подлетает Филипп, кружит вокруг, выхватывает зубами цветок из ее волос, страстно обхватив талию, привлекает Настю к себе и с последней нотой бухается пред ней на колени. Чистую импровизацию все встречают смехом и аплодисментами. По-моему, таких веселых «Рождественских встреч» у Аллы еще не было.

Она спела шесть новых песен никому не известной Любаши — «Не плачь», «Все ушли в осень», «Голова» и другие.

— Я уж сразу отпою их, потерпите! — И попросила подпевать ей.

И все подпевали, хотя слышали их в первый раз. Меня всегда удивляли эти головы по телевизору, что шевелят губами при любой песне, и все по делу. Оказывается, такое возможно, и мы вместе с Аллой дружно орали уж вовсе полупонятное, вызывавшее смех: