Махатма Ганди - Кристина Жордис Страница 46

Но с чего и как начать? Тагор, почитаемый Ганди, навестил его в ашраме 18 января. Каковы планы Ганди? «Я думаю об этом денно и нощно и не вижу никакого просвета в окружающем мраке». Наверное, он ждал, пока зазвучит его «внутренний голос», который, как он подчеркивал, не имеет ничего общего с явлением, хорошо известным мистикам; на самом деле, в нем боролись Бог и дьявол, ибо они оба присутствуют в человеке. «Только действие определяет природу голоса».

И этот голос прозвучал, поскольку 27 февраля на первой странице «Янг Индия» напечатали редакционную статью Ганди «Когда меня арестуют». Дальше шел подробный анализ несправедливостей закона о соли. В следующем номере — санкции, предусмотренные этим законом. Доходы от соли, относительно небольшие, извлекались из пота бедняков и продукта, поставляемого природой, который в изобилии встречается на любом побережье Индии. Ганди решил нарушить этот закон. Это был поступок величайшего символического значения, как показали последующие события, однако на первый взгляд его было трудно объяснить. Солеварни и соляные копи были далеко, там, на побережье, и как вести сатьяграху с таких невероятных мест? «Внезапно простое слово “соль” превратилось в волшебное заклинание, наполнилось таинственной силой. Атаковать налог на соль, нарушить закон о соли. Мы были поражены и не вполне различали связь между борьбой за национальную независимость и солью, обыденным продуктом» ^[202]. Не понимал Неру и объявленных Ганди «одиннадцати пунктов» — списка социальных и политических реформ, — конечно, очень важных, но при чем тут они, когда речь идет о независимости?

Крошечному городку Данди неподалеку от Джалалпура, то есть в 450 километрах от ашрама Сабармати, откуда должны были выступить Ганди и его паломники, предстояло превратиться в символ освобождения.

Как обычно, Ганди предупредил вице-короля.

«Дорогой Друг, — написал он. И для начала уверил в том, что его поступок вовсе не основан на ненависти: —… Я ни за что на свете не причиню зла живому существу, тем более человеку, даже если он сильно виноват передо мной и моими близкими… Поэтому я не хочу причинить ничего дурного ни одному англичанину или повредить его законным интересам в Индии».

Продолжал он откровенно: «Я считаю, что британское владычество — проклятие; но я не думаю, что англичане хуже любого другого народа на земле». Почему он так думает? Англия «довела до нищеты немую массу системой нарастающей эксплуатации, совершенно разорительной гражданской и военной администрацией, которой страна больше не в силах выносить. Политически она обратила нас в рабство. Она разрушила основы нашей культуры. Своей политикой разоружения она разложила нас морально…». Затем он перечислил самые вопиющие злоупотребления и заключил: «Британская система словно создана с единственной целью — задавить бедняков до смерти». Даже соль обложена налогом, а этот продукт необходим им еще больше, чем богачам, и именно они, бедняки, платят дороже всех. Как дотошный бухгалтер, Ганди напомнил вице-королю, что его жалованье как члена английской администрации более чем в пять тысяч раз превосходит средний доход индийца. Он не хочет его обидеть, поскольку слишком уважает его как человека, он знает, что вице-король не нуждается в жалованье, которое получает… Но систему, допускающую такие перекосы, следует сломать без рассуждений, поскольку сказанное о жалованье вице-короля относится ко всем чиновникам в целом.

«Убеждения доводами больше не будет», — писал он в заключение. Сила против силы. Великобритания будет отстаивать свою торговлю и свои интересы всеми средствами, какими она располагает. Индия должна найти в себе (ненасильственную) силу, которая вызволит ее из объятий смерти. При этом она будет подвергаться большой опасности и достаточно настрадается, чтобы «смягчилось даже каменное сердце»; и все же дело того стоит, поскольку речь идет о преображении целой нации.

«Я намеренно использую это слово: преображение. Ибо такова моя цель: преобразить британский народ ненасилием и открыть ему глаза на то, как он виноват перед нами. Я не хочу навредить вашему народу. Я хочу послужить ему, как желаю служить своему собственному».

На это письмо — весьма необычное в политической сфере — его светлость вице-король ограничился ответом через своего секретаря: он с сожалением узнал, что мистер Ганди…

Вечером 11 марта Ганди собрал своих учеников на последнюю молитву. «За нами сила, — сказал он им… — Я молюсь о битве, которая начнется завтра». В ту ночь Махатма, вероятно, был единственным человеком в ашраме, который спал. На следующее утро, в половине седьмого, должен был начаться долгий марш в Данди, на побережье Камбейского залива.

На этот раз Ганди командовал армией сатьяграхов, умеющих контролировать массы народа, — 78 членов общины, объединенных общей клятвой и правилами ашрама. Молиться, прясть, вести дневник и еще противостоять полиции и армии — в основном индийцам в мундирах, погоняемым офицерами, которых этот бунт гражданских, без оружия, но боевых, наплывающих волна за волной, падая под ударами, должен был подтолкнуть к немыслимой жестокости.

Ганди рассеял повсюду другие группы, разослал других лидеров, чтобы действовать по обстановке в других регионах: Патела — в Ахмадабад, Раджагопалачари ^[203] — в Мадрас, Неру — в Аллахабад… «Завершив последние приготовления, мы попрощались с нашими товарищами из Центрального комитета, ибо никто не знал, когда мы увидимся, да и увидимся ли вообще», — рассказывает Неру. Перед сражением он отправился с отцом к Ганди. «Мы увидели, как он удаляется к ближней стоянке на берегу моря, во главе своих соратников. Таким я его и запомнил: с посохом в руке, шагающим впереди кучки людей твердым спокойным шагом, неумолимым. Это было трогательное зрелище…» ^[204]

Хорошо срежиссированный и поставленный спектакль (лишнее доказательство талантов Ганди в этой области). Чтобы увидеть его, съехались журналисты со всей Индии и иностранные корреспонденты, которые день за днем сообщали новости всему миру. Накануне 12 марта тысячи людей, друзей, сочувствующих окружили ашрам, проведя ночь на голой земле. Отовсюду поступали телеграммы. «Храни вас Бог», — телеграфировали из Нью-Йорка. Возбуждение охватывало одну страну за другой.

12 марта, помолившись сообща, Ганди, которого не арестовали («правительство в смятении и замешательстве»), выступил в путь вместе с сатьяграхами. 20 километров в день, без поклажи — легкая прогулка, как он говорил. 24 дня пути до побережья. Крестьяне выходили из домов им навстречу, сбрызгивали дороги водой и посыпали листьями, чтобы им легче было идти, становились на колени вдоль дороги, а паломники побуждали их в нужный момент нарушить закон о соли. Дома в деревнях были красиво украшены, и весь марш походил на праздник.