Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932-1934 - Макс Галло Страница 46

Суббота 30 июня 1934 года

Во время полета над Таунусом

2.30

В самолете из-за шума моторов разговаривать невозможно. Йозеф Геббельс кричит, пытаясь сообщить что-то Лутце. Вылетев из аэропорта Бонн-Хангелар, самолет находится в воздухе уже полчаса. Небо совершенно чистое. Гитлер сидит в кабине рядом с пилотом; воротник его кожаного плаща поднят. Он сидит, наклонившись вперед, и, как позже вспоминал Геббельс, «не отрываясь глядит вперед во тьму». Фюрер молчит. Время от времени пилот выкрикивает название города, над которым они пролетают, показывая на мерцающие внизу огоньки. Они пролетели над Элисом и Нассау, которые быстро промелькнули справа. Самолет медленно набирает высоту, вот он уже летит над горой Фельдберг. Справа виднеется слабое свечение в том месте, где Майн впадает в Рейн, а Висбаден и Майнц, которые сверху кажутся расположенными совсем рядом, окружены светящимся ореолом. Через равные промежутки времени в кабине звучит голос диспетчера, который передает сведения о погоде над Штейгервальдом или Франкенхехе, горных массивах средней высоты, которые, как и все горы Германии, тянутся, подобно венам, через всю страну. До самого Мюнхена небо свободно от облаков. Пилот сообщает Гитлеру, что он поворачивает круче на юго-восток и берет курс на столицу Баварии.

2.30. В пансионате «Ханзельбауэр» все крепко спят. В одной из маленьких комнат Эдмунд Хайнес обнимает за плечи молоденького штурмовика и, притянув его к себе, просит остаться на ночь. Он еще успеет утром тихонько выскользнуть из спальни. Молодой человек очень устал и сразу же засыпает.

В Кауферинге офицеры выкрикивают приказы. Эсэсовцы из лейбштандарта, громко стуча сапогами, бегут по коридору и выстраиваются в шеренгу. Все они тщательно отобраны – один к одному – и вышколены. Группенфюрер Зепп Дитрих уже прибыл. Он говорит спокойным голосом: «Беспрекословное подчинение приказам должно стать законом, а тех, кто их не выполняет, надо ликвидировать вне зависимости от их нынешнего положения и прошлых заслуг. Штаб СА – это рассадник измены и разврата, поэтому лейбштандарт должен его уничтожить, встав на защиту чести Германии и фюрера». «Хайль Гитлер!» – в едином порыве кричат эсэсовцы. Подъезжают грузовики, и две роты СС молча загружаются в них. Окруженный офицерами Зепп Дитрих, заложив руки за спину и расставив ноги, с довольной улыбкой наблюдает за их посадкой. Он знает, куда направятся эти грузовики, – в пансионат «Ханзельбауэр», Бад-Висзее, на берегу озера Тегернзее.

Вторник 26 июня – четверг 28 июня

Зепп Дитрих отнюдь не простой исполнитель – это один из тех лидеров СС, на которых Гейдрих и Гиммлер возлагают особые надежды. Они готовят ловушку, которую надо ежедневно подправлять, принимая во внимание постоянно возникающие еле уловимые изменения в ситуации, эти изменения могут в любой момент разрушить хрупкий политический альянс, объединивший людей с такими разными интересами, – вдруг кто-нибудь случайно проговорится или кого-нибудь замучит совесть, и он выкинет совершенно неожиданную штуку. Гейдрих все это прекрасно понимает, он привык действовать методично. Когда Рейхенау сообщает ему, что у генералов фон Клейста и фон Фрича возникли подозрения в существовании заговора СА, он тут же предпринимает ответные шаги. Необходимо сыграть на беспокойстве офицеров, показать им, что СА действительно представляют для них угрозу. Гестапо уже набило руку на фабрикации подложных документов.

Во вторник 26 июня Зепп Дитрих приезжает на Бендлерштрассе и, вызвав офицера из отдела генерала Бломберга, передает ему секретный документ, который, по его словам, он получил от одного из руководителей СА, возмущенного его содержанием. Прочитав эту бумагу, Бломберг приходит в ярость, смешанную со страхом: из нее явствует, что Генеральный штаб СА планирует во время путча ликвидировать всех высших офицеров рейхсвера. В тексте говорится, что армия должна быть очищена от закоренелых консерваторов и им на смену должны прийти революционеры. Среди тех, кого надо будет убрать в первую очередь, называются генералы Бек и Фрич.

В тот же самый день в свой кабинет входит капитан Пациг. Он долгие годы служил на флоте, но последние несколько месяцев возглавляет абвер, армейскую разведку, которая сумела уцелеть после разгрома 1918 года и в течение последовавших за этим черных лет составляла секретное ядро рейхсвера, служившего, в свою очередь, сердцем разгромленной нации. На своем рабочем столе капитан Пациг находит документ. Ни часовые, ни офицеры не знают, как он туда попал. Эта таинственная бумага представляет собой копию приказа, отданного Ремом своим штурмовикам, – секретного приказа, объявляющего о немедленном перевооружении СА. Разве это не доказательство того, что СА готовят путч? Пациг сообщает о найденном документе начальству. Вскоре после этого в его кабинет входит генерал фон Рейхенау. Вставив монокль в правый глаз, он читает приказ Рема, а потом, бросив взгляд на Пацига, произносит: «Это последняя капля. Я иду к Гитлеру».

Но Гитлер еще не вернулся из Берхтесгадена. Он решил выждать – пусть противник выдаст свои намерения. Фюрер хорошо помнит правило: надо знать, какую игру затеял твой противник. Поэтому Гитлер живет в своем шале и, принимая делегации из соседних деревень, похлопывает по щекам детишек. Генерал фон Рейхенау, приехав в секретариат Канцелярии, настаивает, чтобы ему сообщили, когда появится фюрер, и ему говорят, что он наверняка приедет завтра, в среду 27 июня, но надолго в столице не задержится.

Рейхенау возвращается на Бендлерштрассе. Отсутствие Гитлера только усиливает общую неуверенность, создавая ощущение, что возможно все. У абвера есть новые сведения для Рейхенау. В одном из зданий, принадлежащих СА (штаб-квартире на Рейтерштандарте, 28), расположенном напротив дома, где живет французский дипломат, штурмовики регулярно устраивают учебные пулеметные стрельбы. Дипломат, несомненно, уже сообщил об этом в Париж, поскольку стрельба хорошо слышна на улице. Она началась меньше недели назад и предвещает серьезные события. Гораздо более серьезные, чем документ, доставленный Зеппом Дитрихом, и приказ, якобы случайно забытый на столе капитана Пацига.

Стрельба из пулеметов не выходит из головы у тех, кто готовит ликвидацию Рема и его СА. Гиммлер, Гейдрих, Рейхенау – все те, кто фабриковал и использовал документы, порочащие штурмовиков, – столкнулись с фактом, который подтверждает, что их опасения не напрасны. Учебные стрельбы говорят о том, что штурмовики и вправду могут нанести удар, что они действительно готовят переворот. Как обычно, люди, живущие в мире теней, уверены, что все окружающие только и делают, что готовят заговоры. У Гиммлера и Гейдриха к решимости теперь примешивается страх. Встревожился даже Геринг. Во вторник 26 июня он произносит речь в Гамбурге. Его слушает смешанная аудитория, состоящая из членов семей богатых судовладельцев и местных нацистов, часть из которых когда-то работала на них. Геринг – сама любезность. Сегодня он совсем не похож на того демагога из Нюрнберга, который обрушивает громы и молнии на головы врагов партии. Он не угрожает консерваторам и не оскорбляет их, а говорит о необходимости союза с Гитлером, намекая на то, что сам он тоже испытывает некоторые опасения. «Тех же, кто мечтает об установлении порядка в стране, кто помнит величие и дисциплину, царившую в годы империи, – говорит Геринг, – я хочу заверить в том, что единственный человек, способный снова сделать Германию сильной, а бывшим солдатам Гогенцоллернов вернуть уважение общества, – это Адольф Гитлер... Мы, живущие сегодня, должны радоваться, что у нас есть Адольф Гитлер». Для Геринга звук пулеметных очередей СА, вероятно, противоречит словам Франца фон Папена, произнесенным им в Марбурге. Герману Герингу, герою войны, получившему погоны генерала из рук самого Гинденбурга, женатому на Карин, шведской аристократке, самому консервативному из всех нацистов, близки по духу юнкера, члены Офицерского корпуса и рейхсвер. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он пытается сохранить свои связи с консерваторами.