Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США - Фёдор Жорин Страница 46

Естественно, что на должности помощников и спичмейкеров подбирали сотрудников с соответствующим практическим опытом оперативной работы и склонных к аналитической деятельности, умеющих формулировать идеи и задачи на бумаге.

Спросите любого автора: писателя и художника, что его пугает больше всего? И он ответит, что чистый лист бумаги или мольберта. Но писатель и художник — это люди свободные. Они пишут по вдохновению.

А сотрудникам группы Коллегии КГБ СССР необходимо было предоставлять Председателю аналитические справки по 500–600 проблемам ежегодно. Особенностью было то, что специалисты в различных областях оперативной деятельности и народного хозяйства, обороны и науки готовили начальникам управлений, заместителям Председателя КГБ СССР свои аналитические справки. А нам, 2–3 сотрудникам аппарата Председателя, необходимо было изучить эти предложения и выводы и, с учетом политических установок, особенностей международной и внутригосударственной обстановки, тенденций, т. е. с учетом всех обстоятельств, обосновать новые, более высокие, стратегические задачи и предложения органам КГБ по их решению.

Следует учитывать, что подразделения центрального аппарата и органы КГБ на местах имели практически неограниченное время (до 6 месяцев) на подготовку своих предложений. Нам же необходимо было перелопатить материал и предложить Председателю Комитета более высокое и всестороннее видение проблемы в течение 2–3 дней. Это естественно! На заседании Коллегии или совещании руководства КГБ СССР Председатель должен был сказать что-то новое, более оригинальное и весомое для своих заместителей и руководителей управлений центрального аппарата Комитета.

Совещание руководства KГБ CCCP проводилось почти каждую неделю. Иногда по 2–3 раза. Его рассматривали как «Малую Коллегию КГБ СССР». Оно проходило в составе Председателя, его непосредственных заместителей по должности, секретаря парткома Комитета и руководителей подразделений Комитета, чьи вопросы подлежали рассмотрению.

Решения Совещания руководства КГБ СССР оформлялись приказом Председателя либо в виде распоряжений, подлежали надлежащему исполнению. Выполнение контролировалось группой Коллегии КГБ СССР.

Коллегия Комитета Госбезопасности СССР как коллективный орган руководства этим чрезвычайно острым политическим ведомством существовала фактически с первых дней создания ЧК — Чрезвычайной Комиссии. Уж слишком рискованно было отдавать ее в руки одного человека, особенно учитывая, что в 1917 году большую часть революционных сил составляли эсеры и троцкисты.

В последующем, как известно, за коллективными решениями пытались спрятаться отдельные руководители. Это было нелепо и политически наивно. Все знали фактическую роль Коллегии и роль руководителя органа КГБ. Кроме того, сразу всех членов Коллегии уничтожить было невозможно. А вот одного первого руководителя — запросто. Поэтому менялись Председатели КГБ СССР, председатели КГБ союзных республик, а затем потихоньку, без излишнего политического шума, менялся и состав членов Коллегии.

В состав Коллегии, и соответствии с требованиями Общего положения о министерствах СССР, утвержденного 10.07.1967, входили министр (в нашем случае — Председатель Комитета), его заместители по должности, 5–7 членов Коллегии и секретарь парткома КГБ СССР.

Решение Коллегии всегда рассматривалось как основной организационный и правовой документ, выражающий волю ее членов или, по крайней мере, большинства по вопросу, который был предметом обсуждения.

Решение Коллегии всегда вводилось в действие приказом Председателя КГБ СССР. Оно сразу превращалось в основной, руководящий нормативный акт, содержащий задачи, установки, а подчас и методы решения актуальных проблем, поставленных КПСС перед органами госбезопасности.

Как правило, после решения Коллегии КГБ СССР коллегии КГБ союзных республик рассматривали эти установки и задачи применительно к своим особенностям оперативной обстановки в республиках, автономном крае и области, и разрабатывали план агентурно-оперативных мероприятий по их претворению в жизнь.

В соответствии с Общим положением о министерствах СССР, решение Коллегии принимается простым большинством голосов. Однако такое голосование никогда не осуществлялось в практике Коллегии КГБ СССР и КГБ Украинской ССР.

Как правило, после выступления докладчика и прений других членов Коллегии, брал слово Председатель Комитета. Он зачитывал с некоторыми комментариями подготовленную группой Коллегии речь — тезисы к заседанию Коллегии. В конце выступления Председатель предлагал назначить группу из состава членов Коллегии для доработки проекта решения Коллегии. И все соглашались.

А почему бы не согласиться? Фактически задача по доработке решения Коллегии возлагалась на 2–3 сотрудников группы Коллегии. Причем заседание Коллегии, как правило, проводилось в пятницу. Задача ставилась — доработать проект решения Коллегии с тем, чтобы в понедельник уже доложить его в ЦК КПСС в сектор административных органов.

Таким образом, на этой стадии доработка проекта решения Коллегии возлагалась только на группу Коллегии. Его надо было доработать, а фактически — написать новое за субботу и воскресенье. Рано в понедельник мы обходили членов Коллегии и те ставили подпись о своем согласии. Это называлось «согласование решения Коллегии».

Наше возмущение вызывалось тем, что подразделение центрального аппарата — управление КГБ по направлению деятельности, занималось подготовкой проекта решения Коллегии в течение шести месяцев. Для чего создавалась специальная группа, освобожденная от своих прямых функций на все это время. Это управление считало, что они свою задачу выполнили — заседание Коллегии состоялось. Все участники этой группы получали поощрения и отправлялись на радостях водку пьянствовать. А мы, сотрудники группы Коллегии, раскурочив этот проект в пух и прах, обязаны были в течение субботы и воскресенья подготовить и доложить Председателю Комитета фактически новый проект решения Коллегии.

Вот уж поистине инициатива наказуема! Отгулов за работу в выходные дни нам, естественно, никто и никогда не давал. Что удивляться фактам, когда за период 1982–1986 гг. один сотрудник Секретариата умер от инсульта, второй — начальник отдела, в который входила группа Коллегии, чуть с ума не сошел, а еще один, получив квартиру, быстро ушел на пенсию.

Что касается требования в отношении того, что особое мнение члена Коллегии должно заноситься в протокол заседания, заметим, что в Общем положении о министерствах 1967 года не указывались правовые последствия этого шага члена Коллегии. Формально это реверанс в сторону демократизма в принятии коллективного решения. Давайте спросим себя: какой министр в условиях СССР потерпел бы какое-то «особое мнение» своего подчиненного? Поэтому за 10 лет практики секретаря Коллегии КГБ СССР и Коллегии КГБ Украинской ССР таких «особых мнений» никто не высказывал.

Что-то наподобие попытки высказать мнение, которое противоречило позиции Председателя КГБ СССР, было предпринято только единожды со стороны начальника Главного управления военной контрразведки генерал-лейтенанта Н.А. Душина.